«Ну-ка, Надя, давай покажем, как играют на ложках!» - говорит Галина Павловна. Надя, ее внучка, послушно садится на стул, расправляет складки сарафана и кивает в знак готовности. Семья Фадеевых из села Большой Куналей специально для меня исполняет песню «Ах вы, сени, мои сени».
Надя виртуозно владеет инструментом - быстро и ритмично бьет ложками о ладонь, делая выпады по плечам и ногам. Людмила, ее мама, не менее виртуозно охает на самых разудалых тактах. Основную партию исполняет Галина Павловна, у нее глубокий и сильный голос. Все, что я знала о русской песне с детства - от беспросветного советского телевидения с его любовью ко всему народному и от детсадовских воспитательниц с их обязательной программой эстетического развития, - оказалось правдой. Довольно неожиданной, учитывая, как далеко я заехала в поисках настоящего, а не телевизионного фольклора.
Большой Куналей - старообрядческое село из тех, что возникли в Забайкалье в 1760-е годы. При Екатерине II из восточной части Польши были изгнаны и отправлены в Сибирь прятавшиеся от российской власти раскольники. Под конвоем казаков староверы многие годы двигались на восток и расселились по Алтаю, Хакасии, Забайкалью, дойдя до Амура. Тех, кто остановился и до сих пор живет в районе Улан-Удэ и Читы, прозвали семейскими (одна из версий - потому что мигрировали и расселялись целыми семьями).
Пока я судорожно соображаю, как себя вести, песня заканчивается и Галина Павловна начинает экскурс в историю. С «Сенями», рассказывает, встречали у ворот гостей на свадьбу, только били не в ложки, а половником по снятой с печи заслонке, чтобы всему селу было слышно. Так, прибыв к истокам телевизионных штампов, я с удивлением обнаруживаю, что песня про сени не была придумана специально, чтобы морочить голову, она действительно была важной частью традиционного уклада. Тем временем Галина Павловна командует петь дальше - о курочке, о ягоде -малине, шуточно-плясовую «Бока мои, бока». К каторжной песне «Осыпаются листья осенние» я уже поборола неловкость и реагирую как опытный слушатель: посетовав на судьбу главного героя, которая почти всегда незавидна, расспрашиваю, насколько песня старинная и в какой ситуации исполнялась. В общем, сносно играю роль туриста, для которого три поколения семьи Фадеевых профессионально играют роль семейских староверов.
Мама Галины Павловны умерла десять лет назад и была настоящей староверкой. Сама Галина Павловна всю жизнь заведовала сельским клубом и в 1980-е годы руководила большекуналейским фольклорным ансамблем, который успешно гастролировал по Америке и Европе. Людмила работает в одной туристической фирме в Улан-Удэ. Ее младшая Надя оказалась дома случайно - она с восьмого класса живет за границей, сейчас учится на менеджера по туризму в Голландии. Старшая дочь Наташа недавно вышла замуж и уехала в Израиль. Все они считают себя семейскими, хотя и оговариваются - «мы хранители, а не носители традиции». В отличие от многих других семейских, давно потерявших связь с родовыми привычками, Фадеевы научились конвертировать эти привычки в эксклюзивное туристическое предложение.
«Готовились к смерти заранее, лет с сорока: долбили домовину, смеретной одеждой запасались. Положено было покойника в пелену заворачивать и тесьмой обвязывать, - перехватывает Людмила роль ведущей. - Я бабушке три раза чемодан перебирала. Она увидит новую ткань: «Ой, бравый материал, купи-ка ты мне его на пелену». Ей то одна ткань понравится, то другая. Приходилось покупать. И тесьмы метров десять ей купила. Сейчас-то я понимаю, что так и должно быть». Я немного завидую староверам, вся жизнь которых была расписана по обрядам.
«А на гроб положено было атлас класть, - продолжает Людмила, осведомившись, не пугает ли меня такая тема. - Придут с похорон и обсуждают: «У них-то плохой был атлас, а вот у тех-то браво хоронили». Ну семейские, что тут поделаешь!» Последнее замечание у всех троих вызывает бурный смех, как будто они и сами ничего не могут поделать со своим семейским происхождением. «И главное - как голосили! Так нигде не голосили, как в Куналее. Похороны считались бравыми, если все ревели». Моя хозяйка смягчает, пришепетывает, и у нее получается «вще ревели»: изображая односельчан, Людмила без предупреждения переходит на семейский говор с его характерными словами и произношением. Как и другие составляющие культуры старообрядцев, он частично сохранился с допетровских времен, частично впитал польский, чуть изменился за время жизни рядом с сибирскими старожилами и бурятами и сегодня оказался на грани исчезновения. Видно, что семейский говор служит Фадеевым для «внутренних» целей: на нем говорят тогда, когда хочется связать снова разъехавшуюся по всему миру семью, почувствовать себя семейскими. В разговоре с чужими у них хорошо поставленная русская речь.
В разгар веселья за окном прыгает корова. Проследив мой взгляд, Людмила говорит: «А, коровы? Да они у нас тоже семейские!» - и вызывает новый приступ смеха у присутствующих. Настоящий семейский не пропустит повода посмеяться над своей семейскостью. Людмила с Галиной Павловной уходят в кухню, откуда иногда слышны возгласы: «Мама, орешник у вас где? А колбасу достали?» Людмила называет маму на «вы», Надя Людмилу - на «ты».
Садимся за стол. На столе «ничего покуп ного, кроме водки»: своя свинина с картошкой, самодельная колбаса, маслята, блины с земляникой. Галина Павловна рассказывает, как впервые по пробовала сахар в 1954-м. «Моей бабушки сватья, бабушка Ненила, позвала нас в гости. Блюдец не было, она достает сумочку и горстью раздает гостям. Я маленькая, мне тоже охота. Бабушка разделила кучку и мне отодвинула». Настоящих сладостей до 1950-х не ели. В качестве лакомства ели толокно - толченую и запеченную в печке муку с солью («Верх совершенства!» - говорит Людмила), солодуху - сладкую похлебку из пророщенной пшеницы с мукой («Это очень вкусно, даже я успела попробовать», - говорит Надя), соломать - ту же муку, заваренную с водой и обжаренную в масле. В лес ходили за саранками - сладковатыми луковицами лилий, а в огородах поздней осенью срывали бульбешки - ягоды, которые образуются на стебле картофеля. «Они же ядовитые!» - вскрикиваю я. «А у нас иммунитет,- говорит Людмила, и все смеются. - Ничего слаже бульбешек мы и не ели».
Фадеевы хорошо понимают, что нужно типичному туристу, приехавшему с запада, а значит, наверняка потерявшему связь с почвой и корнями. Людмила опубликовала в интернете объявление: «Вы побываете в гостях у семьи староверов, сохранившей всю подлинность и самобытность культуры своих предков». Мол, будем рады, приезжайте. Так я к ним и попала. Никакого прайс-листа, разумеется, цена оговаривается по телефону. Местные турфирмы тоже предлагают клиентам посетить семейские деревни, потихоньку раскручивая вариант «домашнего» туризма. Погружение в семейский быт - его главный козырь. И я рада узнать всю правду про сладкие бульбешки, хотя турист-то я не настоящий, у меня совсем другие задачи: меня интересует костюм семейских.
Сбривая бороды и укорачивая платья на европейский манер, Петр I специальным указом предписал «раскольщикам» оставаться в старой одежде, чтобы можно было сразу вычислить противников реформ. Следующие триста с лишним лет староверы, где бы они ни находились, усиленно ограждали себя от чужого влияния. От приютивших их в XVII веке поляков, от соседей XVIII-XIX веков - бурят и даже от всепроникающей советской власти еще столетием позже. Этнографы, посещавшие местных жителей всего лет пятнадцать назад, рассказывают об огромных янтарях, которые, по преданию, хранили с допетровских времен. О строгих запретах на табак и алкоголь. О том, как семейские угощали гостей из отдельной посуды и старались избежать прививок («антихристова печать»). О том, как верили в магию вещей («без колечка корову грех доить»). И о том, что чуть ли не в каждом доме хранился сундук со старинной одеждой - семейским костюмом. Сами семейские любят говорить, что их одежда и есть тот настоящий русский костюм, который «на Западе» (в европейской части России) сначала испортился, а потом и вовсе исчез. Для них вообще допетровское и значит настоящее. Мне как раз интересно, как выглядит настоящий русский костюм, переживший и Петра Великого, и СССР, и глобализацию.
Принято думать, что в традиционной одежде никакого китча быть не может - мол, древность канона гарантирует продуманные детали и гармоничные цветовые сочетания. А глянешь на феерический костюм семейских, кажется, что они намеренно собрали и довели до абсурда самые расхожие клише о разлюли малине с балалайкой и бабой на чайнике. Такое нарочитое смешение цветов и фактур придумать трудно.
Любой начинающий дизайнер знает классические правила сочетания цветов и следит, чтобы цвет непременно повторялся в разных элементах одежды. У семейских все принципы обратные: цвет повторяться не должен и чем больше цветов, тем «бравее». На шелковую рубаху яркого цвета надевается пестрый сарафан с нашитыми на него атласными лентами трех других цветов. Затем шелковый фартук пятого цвета, тоже с лентами. Поверх всего можно накинуть разноцветный платок-атлас. На голову замужняя женщина непременно надевала специальную шапочку с небольшим рогом спереди - кичку. А поверх кички наматывала еще один платок с пришитыми к нему бусинами и искусственными цветами.
Семья Фадеевых готова показать все, что накопилось за 150 лет в их сундуках. На Галине Павловне самый представительный ансамбль: ярко-розовая рубаха, черный сарафан в красных розах, зеленый фартук с лентами, на голове кичка, обвязанная оранжево-фиолетовым платком и украшенная блестящими бусинами и цветами. Вместо традиционной запонки у ворота большая блестящая брошка а-ля «Черкизон». И конечно, янтари. Двухсотлетние, помутневшие, они тянут килограмма на полтора. «Вам, наверное, очень тяжело, - говорю я, показывая на ожерелье. - Может, снимете?» - «Да ничего, - отвечает она и неожиданно поясняет, - раньше с непривычки было тяжело, а теперь я их часто надеваю».
1. Надя - младшая в семье Фадеевых (фото вверху) - живет в Голландии, учится на менеджера по туризму. Она носит народный костюм и поет семейские песни только на каникулах
|
Я поражаюсь размерам украшений, но Галина Павловна меня успокаивает: «Такие большие ожерелья были только у богатых семей, а бедные весь год работали, чтобы маленькую янтаречку купить. У нас тут много базедовой болезни было, и на девочек старались с младенчества надевать янтарь. Чтобы щитовидка здоровая была». На место традиционных суеверий в XX веке пришли сложные медицинские соображения - щитовидка, базедова болезнь. И это новая магическая реальность: янтари продолжают работать оберегами, хотя и принимают вид народной стоунтерапии. Услышав, что мы говорим о янтарях, Людмила выглядывает из кухни: «Семейские любят, чтобы поярче. На моей памяти еще было, когда пошли новогодние елочные бусы, их по праздникам надевали на себя вместо янтарей». Галина Павловна добавляет: «А когда уже фольклором начали интересоваться, снова янтари надели».
От повседневной привычки носить тяжелый костюм семейские благополучно избавились в 1950-е. Фадеевы показывают мне фотографию 1954 года, на которой две женщины одеты в традиционный костюм, а одна уже в городское цветастое платье. Людмила выходит из-за шкафа в рубахе-станушке и наглядно показывает, почему староверы долго не могли перейти на городскую одежду. Рубаха выглядит как обычное платье - розовый шелковый верх, черный хлопчатобумажный низ. А в одной станушке ходить неприлично, так что городское платье воспринималось как позорное нижнее белье, поверх которого еще полагалось три слоя одежды.
В 1980-е костюмы вернули из сундуков в шкафы и стали надевать, чтобы выступать в фольклорных коллективах перед иностранными гостями, которых в семейских селах выгуливала местная администрация, а еще перед тележурналистами, которые до сих пор пасутся у староверов, истекая сладким сиропом на предмет «не забытых обычаев наших предков».
На дверцу шкафа Людмила вешает браные пояса - сотканные из разноцветных ниток с геометрическими орнаментами. «Мастерство утрачено», - комментирует она. Мне приходится поспорить - московские рукодельницы, помешанные на всем древнеславянском, давно восстановили технику браного ткачества и делают пояса в промышленных объемах. Забавно, что эта волна «западной» моды сюда, судя по всему, еще не дошла.
Я уже успела мельком увидеть семейский костюм чуть раньше у отца Сергия, когда посещала его забавный Музей истории и культуры старообрядцев в районном центре Тарбагатай. Наряду со сложенными в углу черепами древних животных (к семейским они отношения не имеют, просто отец Сергий по-любительски воспроизводит матрицу краеведческого музея: геология, палеонтология, антропология), с деревянными маслобойками и чугунными вафельницами в музее обнаружились целые залежи семейской одежды. Открывая для меня шкафы и сундуки, отец Сергий гордо комментировал: «Семейские хорошо одевались, лучше, чем на Западе. У них хлопок носили, у нас - шелка, там в лаптях ходили, у нас - в кожаных ичигах...»
Курмушка - верхняя женская одежда, длинная куртка, простеганная с овечьей шерстью. «Еще до Петра такие носили», - сказал отец Сергий и ловко разложил курмушку на полу, чтобы я увидела, ее крой «солнце».
Надевать на себя курмушку батюшка наотрез отказывается («Что ж я в женском фотографироваться буду!»), но когда приходит черед мужского халата, с готовностью напяливает его поверх своей пуховой куртки, чтобы продемонстрировать, как надо носить: без рукавов. Вдевать руки в рукава полагалось только в церкви. Отец Сергий радуется, когда о нем пишут журналисты, - ему нужно популяризировать музей. Так что он мечет из сундуков сарафаны, рубахи, платки и тулупы, но рассмотреть вещи как следует мне не удается - батюшка спешит в город, его пригласили на бурятский праздник.
У Фадеевых я могу, наконец, потрогать и разглядеть костюм и главную гордость семейских - яркий шелковый платок-атлас. Контрастных оранжево-фиолетовых цветов с ампирными гирляндами, цветами и вазонами.
Людмила рассказывает, как к ним приезжала делегация от ЮНЕСКО, делала экспертизу вещей и признала ткань настоящим лионским шелком: «Эти атласы наши предки везли с Запада. Их каждый день не носили, да и качество было соответствующее, поэтому они сохранились».
Мне очень интересно, как европейский платок оказался самым ценным предметом костюма забайкальских староверов. Пытаясь разгадать, каким путем атласы попали к семейским, я уже после возвращения из Большого Куналея списалась с Сарой Розенбаум, владелицей винтажного магазина ChezSarah в Сент-Уэне под Парижем. Через ее руки проходят километры старых тканей и не узнать лионский шелк она бы не могла. «Я такого никогда не видела, - ответила мне Сара, - и я не думаю, что это ткань французского производства». В процессе поиска я обнаружила, что такие же платки носили по всему северу России - архангельские городские барышни, мезенские староверы и даже прикамские удмурты. Отбросив версию об индийском шелке, который привозили в Россию северным торговым путем еще со времен Алексея Михайловича, я в конце концов докапываюсь до истины. И она оказывается весьма прозаичной: именно эти шелковые платки в начале XX века производила одна из ткацких фабрик Богородского уезда. Ныне ОАО «Павловопосадская платочная мануфактура».
Принцип, по которому одинаковые платки носили на одних территориях и не носили на других, оказывается экономическим, а вовсе не этнографическим: они стали частью народного костюма там, где жили более богатые крестьяне, способные купить дорогой платок. Потому что крестьяне вообще предпочитали покупную ткань - однозначно «красивую», в отличие от бледных домотканных изделий.
Именно поэтому бабушка Людмилы никак не могла выбрать себе «бравую» ткань на похоронную пелену: слишком много красивого появилось в магазинах, пока она успела состариться. С тех пор пирамида ценностей аккуратно перевернулась: сегодня хенд-мейд относится к дизайну и ценится гораздо выше многотиражного производства. Чем, слава богу, учатся пользоваться потомки тех самых богатых крестьян.
Нельзя сказать, что покупные платки испортили русский костюм. Потому что вся его история - это история заимствований и переиначиваний. В Забайкалье русскую рубаху с польским воротником шили из китайского шелка, а у бурят научились носить ичиги. Можно еще вспомнить, что сарафан в переводе с фарси означает «почетная одежда». Но все это никогда не имело значения. Разного происхождения элементы могли прекрасно сочетаться и восприниматься как исконно русская одежда.
Можно ли все это назвать китчем? Кажется, нет. Потому что такое понятие существует в совсем другой системе координат. В той, где существует также представление о стиле, да и цвет обязательно должен повторяться.
Напоследок интересуюсь, остались ли в селах настоящие семейские - те, кто до сих пор следует традиции: носит янтари или повязывает поясок. Услышав вопрос, Галина Павловна поворачивается к Людмиле и говорит: «Тетя Таня до сих пор ночную рубашку подпоясывает». И мне: «Это моя тетя, ей 95 лет. Она сильно болела лет двадцать назад, и ее уже пришли справлять. А после этого нельзя ничего есть три дня, только воду пить. Вот она пила воду, пила и выздоровела. До сих пор живет со своими детьми, внуками и правнуками». Я уже мечтаю увидеть тетю Таню и, конечно же, ее сундук. Но Людмила быстро пресекает: «Они вам ничего не покажут, даже и не мечтайте. Вот к нам приезжают и говорят: «А мы думали, вы, как Лыковы, живете». Но ведь к Лыковым вы так просто и не попадете, как к нам!» Сопоставив чрезмерно скорую реакцию Людмилы с тем, как Фадеевы, словно те самые, настоящие староверы столетней давности, предлагали мне чай и по всему дому искали стакан, из которого я уже однажды пила, вспомнив отдельные интонации и общую вежливо-отстраненную манеру наших разговоров, я понимаю, что увидеть тетю Таню шансов нет. Мне это даже начинает нравиться: в категорическом нежелании показывать лишнее и кроется аутентичность моих хозяек. Потому что свой или чужой - главная характеристика человека в системе идентификации семейских. Будь он каким угодно любителем старинного текстиля.
Чем больше людей хотят увидеть настоящий традиционный уклад, тем сильнее этот уклад разрушается. Семьи, подобные Лыковым, до сих пор живут и в забайкальской тайге, и на Алтае, и в Хакасии. Только они вряд ли будут надевать праздничные костюмы и петь старинные песни для туристов. А те, кто готов спеть, уже требуют за это справедливую плату.
Недавно приезжал один московский журналист, хотел снять свадьбу. «Но сейчас просто так никто не пойдет играть свадьбу, - говорит Людмила. - И за двести рублей не пойдут. В советские времена все шло на энтузиазме. Мама была директором клуба, я - старшей пионервожатой, партия сказала «надо» - и все. Это никак не оплачивалось, мы иностранных туристов встречали, вывозили их на природу, им пели, плясали, водили хороводы». Сейчас другое дело. Хочешь сыграть семейскую свадьбу - заплати. За последние лет тридцать кто только не был в гостях у семейских. Туристы от администрации, туристы по зову сердца, ученые, съемочные группы разных киностудий. Все они порядком поднадоели, энтузиазм закончился, и теперь никакой пользы от посещения журналистов семейские не видят.
Там, где сейчас находится информационная доска для туристов, в которой говорится, что здесь начинается (а для меня уже заканчивается) территория старообрядческих сел, Министерство культуры Бурятии собирается строить специальную этнографическую деревню семейских, а рядом - такую же, но бурятскую. «Десять лет назад был первый поток туристов, и мы их хорошо принимали, но когда наши власти решили, что это потенциальный заработок для них, они взяли дело в свои руки и хотят запустить массовый туризм с посещением семейских. К сожалению, мы приглашение на работу от них не получали», - написала мне Людмила уже после того, как я вернулась домой. В этнографическую деревню свезут старые дома и сделают пригодными для проживания туристов из города. Организуют выступление хоров, откроют ресторан. В общем, будут инсценировать семейскую жизнь. Еще более профессионально, чем Фадеевы, а значит, уже без настоящих историй про тетю Таню или бабушку Ненилу. Вполне закономерная и, кажется, заключительная стадия отчуждения семейских от их прошлого.
Иллюстрации Ирина Батакова
Историко-этнографическая группа русских - старообрядцы - была в числе первых, пришедших на необжитые земли Дальнего Востока. Переживая гонения за свои религиозные воззрения и в эпоху царской власти, и в период коллективизации, и во время сталинских репрессий, осваивая один таежный район за другим, старообрядцы, тем не менее, сохранили свою общность, самобытность, конфессиональные устои и традиции. Однако необходимо отметить, что под влиянием этих политических изменений и социально-экономических процессов произошли перемены в форме собственности, в системе земледелия и иной хозяйственной деятельности, семейно-брачных отношениях, материальной и духовной культуре.
И все же немало элементов традиционной материально-бытовой и духовной культуры продолжает жить. Немало их связано с конфессиональными установками, степень которых значительно колеблется в разных районах Дальнего Востока. Так, если у старообрядцев Приморья они сохранились только в среде старшего (50–80 лет) поколения, то в Приамурье они характерны для всех возрастных групп. Причем в Приамурье есть поселки, границы которых совпадают с границами общины. Например, в Тавлинке Хабаровского края проживают только староверы, которые имеют даже свою начальную школу, где учительница тоже из староверов. А в Березовом (Хабаровский край), где компактно проживает довольно большая община старообрядцев-беспоповцев, которые, несмотря на тесное соседство с другими жителями поселка, стараются обособиться и сохранить самобытность. Члены общины, а среди них есть представители таких известных староверческих фамилий, как Басаргины, Бортниковы, Гуськовы и др., стараются свести свое общение с окружающими людьми и светской властью до минимума. К примеру, официально брак оформляется гораздо позднее венчания и, как правило, перед рождением первого ребенка. Дети староверов не посещают детские сады, в школах не принимают пищу вместе с одноклассниками. Однако активно поддерживаются связи со своими единоверцами как в России, так и за рубежом (районы Хабаровского края, Еврейская автономная область, Томская область, Красноярский край, Канада, США, Боливия). С ними заключают браки, обмениваются визитами, у них выписывают книги, журналы, предметы культа. Такая широкая география брачных контактов объясняется тем, что в брак запрещено вступать лицам до определенного (восьмого) колена родства не только кровного, но и в том случае, когда речь идет о детях крестных и их потомках.
За выполнением этих правил следит старшее поколение староверов-беспоповцев, они же определяют и правильность соблюдения родильных, свадебных и похоронных обрядов. Именно семейная обрядность и ее регламент в наибольшей степени сохранили до наших дней традиционные черты. Например, имя ребенку выбирают строго по святцам. Девочке можно выбрать имя в пределах восьми дней от даты ее рождения как в одну, так и в другую сторону. Общиной определены несколько человек, которые имеют право проводить крестильный обряд. Крестят сразу по выписке из роддома в моленном доме или дома у родителей в купели с речной водой. Крестными, как правило, выбираются родственники, чтобы не возникло сложностей при вступлении в брак (так называемое родство «по кресту»). Во время крестин родители не присутствуют, т. к. если кто-то из них вмешается в процесс крещения, то родители будут разведены (развод у староверов-беспоповцев возможен и в случае, если один из супругов не может иметь детей). После крещения ребенку одновременно с крестиком надевают поясок, который не снимается в течение всей жизни (оберег).
Свои особенности и у похоронного обряда. Траур староверы-беспоповцы Солнечного района Хабаровского края не носят. Омывают покойника не родственники, а специально выбранные люди, соблюдая половую принадлежность (мужчин - мужчины, женщин - женщины). Покойника кладут в четырехугольный гроб на стружку, которая осталась при его изготовлении, закрывают полностью простыней. Хоронят на третий день, утром. Гроб несут в зависимости от пола и возраста покойного (мужчин - мужчины, мальчиков - мальчики и т. д.). На поминках не пьют, родственники не пьют 40 дней, а вещи покойного стараются раздать как милостыню. На поминки не пекут традиционные для нас блины, а готовят кутью, густой кисель, квас, пироги, лапшу, шанежки, мед. Молебен служат на
9-й, 40-й день и один год.
Для старообрядцев-беспоповцев традиционны ежедневные домашние моления. Есть субботние, воскресные и праздничные моления с песнопениями, совершаемые в специально выстроенных моленных домах.
Определенные традиции бытуют и в материальной культуре. Внешний облик старовера подчеркивает его обособленность от других жителей населенного пункта. Мужчины староверы непременно носят бороду и усы, замужние женщины - многослойный головной убор - шашмуру и платье особого покроя - «талечку», а в моленный дом идут только в сарафанах. Непременная часть костюма - пояс, тканый или плетеный. В праздничные дни мужчины носят шелковые рубашки навыпуск с центральной передней застежкой (не до низа) и вышивкой по воротнику-стойке, застежке. Детская одежда в праздники - уменьшенная копия взрослой, а в будни - ничем не отличается от детей не староверов.
Основу питания традиционно составляют изделия из зерновых; широко используются продукты, добываемые в тайге и водоемах: рыба, красная икра, таежные дикоросы (черемша, папоротник и т. д.), ягоды, мясо диких животных, а также выращенные на приусадебных участках овощи. Староверы строго соблюдают посты в течение года и в определенные дни недели (среда, пятница). В дни свадеб, похорон, поминок характерна определенная ритуальная пища. Также староверы не будут принимать пищу, приготовленную не староверами (это не касается продуктов, изготовленных в заводских условиях), а в своем доме у каждого из них есть посуда для гостей не староверов, из которой сами хозяева никогда не едят. Все сосуды с водой обязательно должны быть накрыты крышкой, чтобы в воду не вселилась нечистая сила. Несмотря на холодильники используют традиционный ледник.
Сохранились и отдельные черты общинного уклада. Это помощь в крупных хозяйственных работах за угощение хозяина и помощь одиноким и престарелым как материально, так и в хозяйственной деятельности (вспашка огорода, заготовка сена, дров и т. д.).
Однако важно отметить (и об этом говорят сами староверы), что в настоящее время смягчаются требования, нет такой «строгости в вере», и, тем не менее, старообрядцы не очень охотно идут на контакт, о многом умалчивают и не навязывают никому «своей веры». Они сохраняют свои религиозные устои (распорядок молений, соблюдение поста, запреты на работу в праздники), традиции в быту и костюме, имеют большие дружные семьи, лояльны по отношению к властям и вызывают большой интерес у этнографов.
Свадебная обрядность староверов-беспоповцев
Традиционный свадебный обряд староверов состоит из тех же этапов, что любая восточнославянская свадьба. Это сватовство, пропой, девичник (девишник), собственно свадьба, посещение родственников после свадьбы. Однако у каждого из этих этапов, безусловно, есть свои особенности.
Итак, сватовство. Кроме жениха и его родителей могут присутствовать родственники и знакомые как со стороны невесты, так и со стороны жениха. В настоящее время молодые люди, как правило, договариваются между собой заранее, хотя иногда могут совсем мало знать друг друга. Ведь помимо запрета на брак между родственниками до восьмого колена родства существует и запрет на брак для «родственников по кресту». Например, сын крестной и ее крестница не могут жениться. Поэтому география брачных контактов староверов-беспоповцев Солнечного района довольно широка. Этот и другие районы Хабаровского края, Амурская область, ЕАО, Красноярский край, а также США, Канада и др. В каждой старообрядческой общине есть люди, которые проверяют степень родства брачующихся. Если же заключен брак, нарушающий данный запрет (даже по незнанию), то он непременно должен быть расторгнут. Известны случаи, когда такие семьи «отходили от веры», чтобы сохранить свою семью.
Следующий этап - пропой. Во время пропоя, который организуют родственники невесты, происходит так называемый обряд «трех поклонов». После моления жених и сваты троекратно кланяются родителям невесты и невесту спрашивают о ее согласии на брак. Если девушка дает свое согласие, то родители жениха и невесты становятся сватами. Считается, если после «трех поклонов» девушка откажет молодому человеку, то не будет ей счастья в жизни. Также после «трех поклонов» невеста и жених не посещают друг без друга компании молодых людей.
Далее следует девичник. Нужно отметить, что у староверов на это действо собираются не только девушки, но и парни, а иногда и недавно женившиеся молодые супруги. Его проводят часто не за один раз (в зависимости от состоятельности семьи), а от двух до семи дней. Центральное событие девичника - надевание на невесту головного убора просватанной девушки - кросаты. Это головной убор, состоящий из венка и прикрепленных к нему лент, цветов, бусин. Его девушка носит до бракосочетания. После «брачания» молодой жене надевают шашмуру - головной убор замужней женщины (об этом чуть позже). На девичнике угощаются конфетами, орехами, семечками, поют «девичные» песни, играют в ролевые игры. Например, девушки исполняют такую припевку:
Алексей Иванович!
Поздравляем Вас честной песенкой,
Нас золотой гривенкой!
Вам Марию Петровну целовать,
Нас не забывать,
На тарелочку денежку бросать.
Парень, к которому обращались, целовал сначала названную девушку, а потом всех остальных, кроме невесты, и бросал деньги на блюдо. Если парень не хотел бросать денежку или бросал мало, ему пели такую припевку:
Нам сказали, добрый молодец не слышит,
Посадите добра молодца повыше!
Другие парни подбрасывают его вверх и «вытряхивают» из него деньги. На собранные таким образом средства покупают свадебные подарки молодым. После девичника вся компания провожает жениха домой, невеста с женихом идут впереди, девушки поют жениху соответствующую этому случаю песню.
Свадьбу чаще всего назначают на воскресенье, а если на воскресенье приходится праздник - переносят на понедельник. Не играют свадьбу во вторник и четверг (кроме сплошной недели перед Великим постом, когда она может состояться в любой день). Перед свадьбой, как правило, в субботу - «веник». Молодежь идет к жениху за веником (помыть невесту), а также выкупают у жениха мыло, расческу, духи и т. д. Девушки идут к невесте, с песнями моют ее в бане и расходятся лишь ранним воскресным утром около 3–4 часов. К этому времени одевают невесту, сверху на нее накидывают платок. Замуж девушка из семьи староверов выходит обязательно в сарафане (одежда, в которой женщины ходят в моленный дом). В настоящее время жениху и невесте свадебную одежду шьют из одинаковой ткани (рубашку, сарафан, платок). Это веяние современной моды, но покрой рубашки и сарафана остается неизменным на протяжении многих веков. Жених приходит выкупать невесту у тех, кто преграждает ему путь. С женихом - свидетель и свидетельница (обязательно состоящие в браке, но не между собой). Выкупают невесту брагой, конфетами, деньгами и т. д. Брат невесты продает ее косу (если жених не выкупит, то отрежут). У жениха и невесты спрашивают, как зовут их новых родственников и т. д. В доме с невестой еще одна замужняя свидетельница, все отправляются в моленный дом «брачить» (слово «венчать» не употребляется). В моленном доме у молодых еще раз спрашивают об их желании вступить в брак, поскольку развод у староверов допускается крайне редко. После этого обряда молодой жене надевают «чин» - шашмуру (сложносоставной головной убор замужней женщины), заплетая перед этим две косы. Без этого головного убора замужняя женщина ни перед кем не показывается (кроме мужа) - это грех. Нужно сказать, что обычай носить специальный головной убор замужней женщины характерен для всех восточных славян:
Меня маменька ругала,
На две косы не плети.
Выйдешь замуж -
Не увидишь своей девичьей красы.
Шашмура состоит из трех элементов: маленького платочка, который фиксирует волосы, специального твердого ободка и верхнего платка, который подбирается в цвет остальной одежды.
Далее следует обед в моленном доме, после которого родственники невесты продают ее вещи, а жених их выкупает. После этого жених с невестой идут приглашать гостей к себе на свадебный пир. К двум часам гости собираются в доме у жениха. Родители встречают молодых хлебом-солью. Молодые встают перед иконами, их поздравляют сначала родители, затем все остальные. Интересно, что подарки жених и невеста не берут в свои руки, их принимает свидетель, чтобы отвести от молодых возможную негативную энергию. И еще, во время свадьбы свидетели молодых носят в своих руках цепочку, связанную из платочков, и везде ходят вместе: все это играет роль своеобразного оберега для молодой семьи. На второй день молодожены ходят уже без свидетелей, связанные только между собой. Я не упоминаю о регистрации брака в ЗАГСе, так как староверы не придают этому большого значения. Часто они регистрируют свой брак только перед рождением первого ребенка. На свадьбе поют песни, слушают музыку, но не танцуют. Молодожены за свадебным столом долго не засиживаются, свидетели уводят их спать, а гости продолжают гулять. Утром свидетели будят молодых, и они опять приглашают гостей «на похмелье». В этот день меняют свидетелей, продают подарки, наряжаются, веселятся от души. Молодая жена должна обязательно подарить родственникам мужа (родителям, сестрам, братьям) подарки. Это может быть рубашка, платок, поясок и т. д. В том случае, если у жениха нет своего дома, молодые поселяются у его родителей. Для староверов вообще характерны большие семьи, в которых живут несколько поколений родственников. Но при первой же возможности молодые стараются построить собственный дом. Это и понятно, ведь у староверов многодетные семьи. Рожают столько детей, «сколько Бог дает».
Завершает свадебный цикл взаимное посещение родственников. А молодоженам еще целый год все члены общины оказывают дополнительное внимание.
Конечно, свадебная обрядность подвержена влиянию времени больше, чем, например, погребальная. Но все-таки основные элементы обряда продолжают стойко бытовать, что позволяет говорить о сохранении традиций, известных еще с XVIII века.
Родильные обряды староверов
По материалам экспедиций в поселки Березовый, Тавлинка и Дуки Хабаровского края
Рождение ребенка во все времена было важнейшим событием для семьи и главным предназначением женщины. Отношение к бесплодию всегда отрицательное. Именно бесплодие было той единственной причиной, по которой допускался развод. Причем неважно, кто был виновником - муж или жена. Они могли снова вступить в брак, и в таких семьях, бывало, рождались дети. И все же именно женщину чаще всего обвиняли в бесплодии и, конечно, принимали все возможные меры против него. Это и молитвы, и траволечение во всех видах (натирания, настойки, отвары). Если перечисленные средства не помогают, то в настоящее время допускается вмешательство медицины, вплоть до искусственного оплодотворения, но с позволения общины и через молебен.
К искусственному прерыванию беременности отношение всегда было негативным, это и по сей день запрещено. И, тем не менее, подобные случаи бывали. За такой грех женщина должна «нести правило» в течение семи лет.
В случае выкидыша (в нем тоже обвиняют всегда женщину) также нужно «нести правило» (какое - не оговаривается, каждой - свое).
Пол ребенка для староверов не был очень важен. Ведь любого ребенка «Бог дал», поэтому каких-то способов воздействия на пол ребенка не существовало, а в приметы староверы не верят. По словам М. Бортниковой из поселка Березовый, когда молодых брачат, им говорят: «Не будь суеверным».
Для семей старообрядцев характерно бережное отношение к беременной женщине, но, тем не менее, если в семье нет старших детей, то всю домашнюю повседневную работу женщина делает сама по самочувствию. Хотя нужно было остерегаться тяжелых работ, не напрягаться, беречь будущего ребенка. Не работают беременные женщины в праздники (впрочем, это касается всех староверов), и в течение 40 дней после родов им ничего нельзя делать. Каких-либо запретов в поведении, в работе, в еде для беременной женщины не существовало. Есть лишь послабления в соблюдении поста. Например, в дни, когда запрещено даже растительное масло, беременная могла его употреблять в пищу.
Несмотря на то что к беременной было бережное отношение, вообще к женщине отношение неоднозначное. Женщина у староверов считается «нечистой» с рождения. Об этом говорит, например, такой факт (по информации М. Бортниковой, п. Березовый). Если, допустим, в колодец упала мышь, то колодец «справляют» (т. е. выливают из него 40 ведер воды) и читают специальную молитву. Если в колодец упадет девочка, то его закапывают или заколачивают и никогда им больше не пользуются. Или еще: если за праздничным столом закапризничал младенец и его нужно передать через стол, то так поступить можно только с мальчиком, девочку же через стол ни в коем случае не передают - только вокруг.
Перед родами женщина обычно исповедуется, как правило, своему духовному отцу.
В настоящее время роды в основном происходят в больнице, но иногда и дома, и в бане. Для облегчения родов существуют специальные молитвы Богородице, Великомученице Екатерине. После родов настоятель вычитывает молитву, потом заходят все остальные. Если зашли до того, как прочитали молитву, - несут правило.
Услугами повитухи в наше время практически не пользуются (в Березовом была повитуха, но уехала), чаще рожают в роддоме, но иногда в роли повитухи выступает свекровь. Деньги повитухе платить не принято. Как правило, она получает в подарок платок, полотенце и т. д. Повитухе также вычитывается специальная молитва, она несет небольшое правило.
После родов роженица могла находиться несколько дней в постели в зависимости от состояния и наличия помощников по дому, а иногда и больше (в это время она слабая, и говорят, что «ходит по краю могилы»). В течение 40 дней после родов женщина не посещает моленный дом, не принимает пищу вместе со всеми (у староверов нет у каждого своей тарелки, все едят из общей), имеет отдельную посуду, т. к. ее организм ослаблен и подвержен многим инфекциям. Для укрепления здоровья женщине давали отвары различных трав, самодельное вино (немного, для улучшения лактации).
Окрестить ребенка староверы-беспоповцы Солнечного района стараются в течение восьми дней после появления на свет. Если ребенок слабый и есть опасения, что он может умереть, то крестят даже в родильном доме. Так как крещение - это своеобразный оберег, дающий надежду на благополучный исход. Но если ребенок умирает не крещеным, то его не отпевают в моленном доме, не ставят креста на могиле и далее не поминают в молитвах, т. к. у него нет имени.
Имена староверы выбирают детям только по святцам, причем имя для мальчика - в пределах восьми дней после даты рождения, а имя для девочки - в пределах восьми дней до и восьми дней после появления на свет (говорят, что девочка - «попрыгунья»). Необходимо также отметить, что далее, в течение всей жизни, празднуется только день именин (день ангела), а не день рождения, причем день рождения и день именин чаще всего не совпадают. Считается, что после крещения у ребенка появляется ангел-хранитель. В семьях староверов встречаются дети с одинаковыми именами, причем это никак не возбраняется (в поселке Тавлинка в настоящее время есть семья, в которой два сына имеют одно имя).
Крестят, как правило, в моленном доме, редко - дома, утром в 7–9 часов. Воду для крещения носит отец, старшие дети, родственники из речки (вода обязательно должна быть проточная, воду не подогревают). В одной воде несколько детей не крестят (даже близнецов). Простынь, скатерть, на которых стоит купель, тоже предварительно полощут на речке. Крестному и тому, кто крестит, дарят полотенца. После крещения вода из купели выливается так, чтобы по этому месту «не топтались» (это может быть заброшенный колодец, ледник).
После того, как ребенка окрестили, на него надевают крестик, поясок и крестильную рубашку. Крестильная рубашка - белая, одинаковая для девочек и мальчиков. Три дня после крещения рубашку с ребенка не снимают и ребенка не купают. Во время крещения ребенка его родителям присутствовать нельзя, так как, если кто-либо из родителей подойдет к ребенку в этот момент, то родителей разведут.
В беспоповской старообрядческой общине есть несколько человек, которые имеют право крестить ребенка. Как правило, это пожилые всеми уважаемые люди, довольно крепкие физически (чтобы удержать ребенка во время крещения). Пол крестного не всегда совпадает с полом ребенка. В крестные староверы стараются выбрать близких родственников, чтобы потом, при выборе жениха или невесты для ребенка, не столкнуться с проблемой «родства по кресту». А так как выбор брачного партнера в силу объективных причин довольно сложен, дополнительных затруднений стараются избежать.
Сразу после крестин устраивается крестильный обед. Всем обедом распоряжается хозяин дома. После обеда молятся за здравие младенца и матери.
Восприемники и крестники поддерживают близкие отношения в течение всей жизни, т. к. считается, что крестные отвечают за своего крестника перед Богом и общиной, а в случае смерти родителей - заменяют их.
В целом родильные и крестильные обряды староверов Солнечного района Хабаровского края бытуют длительное время, практически не претерпевая кардинальных перемен. В то же время следует отметить, что некоторые «послабления в вере», характерные для всех сфер жизни старообрядцев, заметны и в этой области (искусственное оплодотворение при невозможности родить ребенка, крещение в родильном доме и т. д.).
Любовь КОВАЛЕВА (Комсомольск-на-Амуре)
КОВАЛЕВА Любовь Васильевна, заведующая научно-исследовательским отделом Комсомольского-на-Амуре музея изобразительных искусств. В 1999 году окончила Владивостокский университет экономики и сервиса, с 1998 года работает в музее. Изучением истории старообрядчества на Дальнем Востоке занимается с 1999 года, собирая материалы во время ежегодных научных экспедиций в местах локального проживания староверов. Участвует в научно-практических конференциях и семинарах.
Из книги «ИСТОРИЯ старообрядческого села НОВОСРЕТЕНКА» В.А. Павлова и Ю.В. Павловой
В русской женской одежде вплоть до девятнадцатого века выделяют 3 типа:
1. Комплекс с поневой (южнорусский).
2. С сарафаном (северорусский).
3. Рубаха и юбка.
Наиболее распространёнными были первые два типа. В одежде сибирских переселенцев наблюдается большое разнообразие стилей. Но у старообрядцев сохранились головные уборы, отделка костюма. В одежде старообрядцев преобладает северорусский комплекс - сарафанный.
Женский костюм содержит в себе много символики. Так, женский головной убор в виде рога несёт в себе символ плодородия - плодовитость животных. Пояс разделял фигуру на «верх» и «низ». «Верх» символизировал землю и небо. Голова - солнце, божество; «низ» - вода, подземные источники.
У переселенцев - старообрядцев исконные поликовые рубахи. В культуре семейских особый интерес вызывает женский костюм. Он относится к так называемому сарафанному комплексу русской одежды. Традиция носить подобную одежду у семейских сохранилась на протяжении всего XX века.
Причиной тому послужило то, что указ Петра I о ношении европейского платья не распространялся на старообрядцев. Да и сами семейские, видимо, в знак протеста по отношению к властям продолжали носить старорусский костюм как одно из проявлений старого русского уклада.
Многое в культуре семейских сохраняется, передается от старшего поколения младшему. Это и народные промыслы и, конечно, народные костюмы. И даже несмотря на то, что традиционные костюмы, которые шьет под руководством старших молодежь, имеют сейчас чисто сценическое назначение.
Так, некоторые девочки - участницы фольклорных кружков поверх сарафанов носят старинные янтарные бусы, доставшиеся им от бабушек. Да и сами бабули во время выступления хоров обязательно наденут янтари. Бусы эти массивны, сделаны из круглых, грубо обработанных кусков янтаря, а центральный, самый крупный янтарь оправлен в серебро; их семейские покупали на протяжении XIX в. в городе Кяхте, крупном тогда купеческом центре на торговых путях, соединявших Китай и Монголию с Россией и Западной Европой.
Каждое село имеет свою манеру изготовления костюмов. Любовь семейских к яркости в костюме, узорочью, обилие нагрудных украшений и объясняет их красочные костюмы. Одежду семейские почитали, если говорить точнее, то каждое село имеет пошив и крой изготовления костюма. Элементами различия чаще всего считались:
Запоны - передник (нашив лент, их ширина, расстояние и изобилие лент)
Ленты - размеры, цвет
Рубаха (со станушкой) - часть одежды, претерпевшая изменения от русской крестьянской рубахи - платья
Пояс - элемент белорусского костюма, плотно стягивающий талию
Завязывание кички - элемент украшения (в основном, нитки, бисерное плетение)
Нашив лент на сарафанах и запонах (большое расстояние между лентами в Бичурском районе и небольшое в Тарбагатайском, а также обилие лент)
Разновидность в вышивке и расшивания рубах (элемент рукава в предплечье)
Длина сарафана
Цвет и подбор ткани
Вывязывание узора на поясах
Костюмы, в которых они поют (семейские Бичурского района с. Новосретенка не одевают поверх сарафана полушалки. В основном, семейские женщины Тарбагатайского района поверх сарафана одевают светлые, узорчатые полушалки во время выступления)
Стан женщины.
Бусы, янтари, мониста - их обилие на груди у женщин.
В этих элементах семейские костюмы Бичурского района с. Новосретенка отличаются от семейских костюмов других районов. Семейский костюм бывает повседневный и праздничный. Повседневный отличается от праздничного лишь тем, что он простой, на нём не нашиты ленты. И костюм семейской замужней женщины имеет различие только в головном уборе:
незамужние носили платки, а замужние - кички.
А вот кичка выглядела так. Она была сшита из стеганой материи, имеет вид шляпы без полей, более высокой спереди и несколько понижающейся к затылку. Передняя часть юшки снизу имеет узкую полоску, вышитую бисером. Спереди поднимающая часть состояла из подворотника, который сшит из тонкой материи и набит ватой. А также из картона, имеющего дугообразную форму. Подворотник и картон подворачивались под платок. По затылку спущен назатыльник, шитый позументом (он надевался только по большим праздникам). Семейские ещё его одевали для того, чтобы не марать праздничные платки. Кичка одевается стороной, где на кичке с двух сторон прикреплён шнур, который вместе с кичкой образует круг. Сзади этот шнур перекрещивается и, ведя вперёд, надевается на верхушку кички петелькой.
Далее кичка покрывается большим платком или шалью. Размер платка примерно 1,30 х 1,30 м. Два конца платка перевязываются спереди на кичке, таким образом делая кичку как можно выше, а кисти платка, в отличие от других способов, не прячут, а спускают назад. Два другие конца спускают к низу, покрывая шею.
Прасковья (слева), Иван Матвеевич и Евдокия (справа)
Здесь женщины кисти платка используют в качестве украшения, распределяя по всей голове. Они даже иногда под платок довязывали ещё платок, чтобы казалось «много» и «пышно». «А у них, у захребётышних (семейские, живущие за хребтом - с. Тарбагатай, с. Куналей, с. Десятниково) кички-то не кички, они повязывали кичку крестом сзади, впереди была приспущена на лоб, пряча кисти, и такой пышности - нет».
Кички украшены плетеным бисером по бокам и редко цветами, нужно заметить, что цветами украшались кички очень редко. При пошиве женского костюма особое внимание уделялось подбору материала. Это зависело от того, какой будет костюм - праздничный или повседневный.
На праздничный костюм подбирались более дорогие ткани: кашемир, канфа, а для рубахи - саржа, для станушки - ситец. Рубаха изготавливалась из ярких, насыщенных цветов ткани.
Семейские выбирали такие цвета рубах, чтобы ни в коем случае не совпадали ни с сарафаном, ни с запаном. Рубаха состоит из чехлика, рукава, полики, станушки. Полики семейских Бичурского района с. Новосретенка отличаются тем, что имеют прямоугольную форму, а у костюма, например, села Куналей имеют квадратную форму.
Рукава доходят до кисти рук. На плечах между поликом и рукавом семейские вышивали из разноцветного мулине и ниток. Чаще вышивали треугольниками, ёлочкой. Рукава тоже, при подшивании подкладки, вышивали зубочками, волнами, а у кого было время и больше фантазии, те вышивали цветочки в виде ромашки.
У семейских Бичурского района с. Новосретенка наблюдается в основном шов зубчиками на рукавах. Глухой ворот застёгивается пуговкой, а сверху на пуговицу одевается запонка - это большая, красивая брошь. Далее надевался подъюбник из чёрного сатина.
Сарафан цветной, яркого цвета, с большими резкими цветными узорами, по форме - круглый, а другие имеют косоклинную форму. Семейские предпочитают сарафаны с большими крупными цветами или яркие однотонные цвета. Сарафан состоит из лямок, спинки, талии, переднего и заднего полотнищ.
По рассказам бабушек снизу сарафана шьётся подбойка, которая составляет около 14 см - это плотная ткань, обрамляющая низ сарафана, простроченная цветными нитками, выделяющимися на фоне сарафана, в 2 строчки.
Отступая от двух строчек 5-7 см, нашивают ленты. Они должны быть отличны от цвета сарафана, запона, рубахи и друг от друга. Бабушки рассказывали, что очень сложно было выбирать цвет лент, если сарафан светлых тонов, лучше было, когда он тёмных тонов - к ним подходили все цвета.
Семейские Бичурского района с. Новосретенка выбирали яркие цвета сарафана и на него нашивали ещё ярче ленты и не делали бахромы на сарафане.
А вот семейские с. Куналея подбирали такие, чтобы сочетания цветов не были кричащими, и отпускали бахрому. Расстояние между лентами было около 3-5 см. Бичурские семейские нашивают две ленты.
Они отличаются друг от друга цветом, размером. Например, на темно-фиолетовом сарафане располагаются 2 ленты: снизу от подбойки - 5 см, широкая и белая, а вторая ярко-красная.
Талия на сарафане собирается сборками и, кстати, очень часто и пришивается так, что с лицевой стороны выглядит как волнообразные швы, и тоже цветными нитками.
Сарафан опоясывается самотканым поясом. Узор пёстрый, с геометрическими фигурами. Им в несколько раз обхватывали стан женщины, завязывали кистями и прятали их за пояс. Завязав пояс, все сборы сарафана собирались сзади, тем самым придавая пышность, приподнятость.
Запон является обязательной частью костюма старообрядцев. Он надевается на сарафан, состоит из нагрудника и подола. Отличается цветом от сарафана и рубахи. Главное отличие - это то, что сарафан и запон одной длины. На нём нашиты ленты яркие, красочные. Здесь семейские нашивают две одинаковые по ширине ленты, находящиеся на расстоянии 2-3 см.
А вот у семейских, живущих в Тарбагатайском районе, ленты нашивались на запоне очень часто и были широкие, так, что запон был нашит лентами до груди, и широкие, и средние.
На груди женщины носили изобилие украшений - это мониста, янтари (их носили богатые люди), бусы. Носили перстни, пушки из перьев селезня и мн. др. В праздники люди собирались, пели, гуляли, выступали. Выступали они в вышеописанном костюме, только добавлялся на плечи платок - нарядный, большой, атласный.
В отличие от нашего наряда, другие вместо платка надевали на сарафан белый узорчатый полушалок. На ногах носили ичиги (это повседневно), а на праздники надевали джили - хромовые сапоги.
Но вот в конце 20-х - начале 30-х годов немногие женщины-активистки, делегатки, трактористки заменили кичку платком, повязанным концами назад, и стали переходить от семейской одежды к городской. Теперь все наряды лежат в закрытых сундуках у бабушек, которые достают свои наряды лишь по праздникам и вспоминают прошлые года.
Семейский костюм надевали следующим образом: сначала одевалась рубаха со станушкой (она пришивалась к рубахе). Далее надевался подъюбник (для придания пышности костюму), на него сарафан на проймах, и стан затягивался широким плотно сотканным поясом. Узор пестрый, с геометрическими фигурами.
Здесь пояс обхватывает стан в несколько раз. На сарафан надевали цветной «запон» - передник, который был такой же длины, как и сарафан. На шее висели мониста, янтари, бусы и очень много, шнурок с крестом надет также поверх рубахи.
Крест запрятан под фартук. Воротник застегивался на пуговку, и на нее одевалась запонка. На голову надевалась кичка с большим атласным платком или шалью. Смотря по погоде, надевают курмушку или халатик.
Курма - это короткая одежда вроде жакета с клиньями. Чаще шьется из плиса. Халатик доходит до колен. Он набрасывается на плечи и одет «нараспашку». И как семейские говорят: «Мы усё своими руками: и ткали, и пряли, и потники катали - всю одёжу сами шили. Када наденешь свой наряд, сразу видно - сямейска».
Рубаха мужчины обычная, по-другому ее называют косоворотка. В этих рубахах воротника почти нет, он заменен узенькой полоской. Застегивается сбоку на пуговки либо посредине данной полоски. Также пояса носили мужчины и молодые парни. Сбоку подвязан вышитый карман. Сейчас его тоже носят очень редко.
Анализируя эти исследования, можно смело сказать, что между районами, например Бичурским и Тарбагатайским и другими, существуют различия, как по отделке костюма, так и по крою. Также на своеобразие костюмов повлияло расселение старообрядцев, например, заимствование украшать кичку цветами пришло из Украины и мн. др.
Выделяя такие различия в костюмах, и обязательно их фиксируя, мы можем сохранить то разнообразие культур, которые сформировались в течение долгих лет под влиянием различных факторов.
Девушкам разрешалось находиться в обществе с непокрытой головой, в отличие от замужних женщин, для которых это было большим грехом. Истоки подобных традиций, несомненно, уходят своими корнями в очень отдаленное прошлое, к которому восходит и обычай беречь косу, как сосредоточие девичьей чести, силы (вспомним обряд продажи девичьей косы перед свадьбой). Верили, что стоит подержаться за косу свахе или жениху, то можно лишиться силы воли - не "хочешь, да пойдешь замуж". Для того, чтобы коса выглядела аккуратной, волосы смазывали коровьим маслом. Смазанные волосы хорошо держали популярные у девушек виски - пряди волос, уложенные в виде петли перед ухом.
В конце XIX - начале XX вв. у чалдонок в Северном Алтае было распространено украшение косы одной или несколькими лентами, прикрепленными к первой ленте, повязывание сверху платочка "по-девичьи" под подбородком. Старинный способ - обертывание головы шалью, сложенной в виде ленты, в указанное время использовался здесь мало. Кержачки разных районов Алтая в это время еще носили сложенный с угла на угол платок, который сворачивали полосой в ладонь шириной и повязывали на лоб узлом сзади, обязательно поверх косы. Темя при этом всегда оставалось открытым. Особенно долго, до 20 - 30-х гг., этот старинный обычай сохранялся у девочек-подростков Сарасинской инородческой управы .
Повязывание платков (шалей) имело свои региональные особенности: их могли складывать более или менее широкой полосой, в зависимости от того, как это было принято в данном селе, свободно распускать концы по всей спине или заматывать в виде чалмы (рис. 17).
Рис.17. Способы повязывания кашемировых шалей во второй половине XIX - начале XX вв.: а - девичья повязка "коруной"; б - женская повязка спереди, сбоку и сзади
Среди девушек бытовал обычай носить завязанные сзади шали, спуская концы в разные стороны - один на грудь, другой - на спину. При этом в качестве украшения старались использовать и бахрому, кисти которой расправляли у висков. Особый интерес представляют те способы повязывания, которые информаторы характеризовали как "рогатые" - ведь, как известно, "рогатость" свойственна женским, а не девичьим уборам. При повивании "с рогами", "с рожками" свернутую лентой шаль накладывали на лоб. Здесь их еще раз перекручивали и, заправляя оставшиеся концы под платок, укладывали "рожки". По форме этот тюрбан действительно напоминал женские рогатые уборы. У бухтарминских старообрядок подобный способ повивания носил название "на два конца", т.к. оба конца шали закручивали вокруг головы. Однако, голову могли повязать и "на один конец", когда по очелью наматывали
только один конец, оставляя другой на спине. В указанных примерах все приемы укладывания шалей повторяли таковые в здешних женских уборах с той лишь разницей, что в последних для закрывания затылка оставляли уголок, чего в девичьих никогда не делали. Подобным образом повязывавшиеся шали девушки носили, по сообщениям информаторов, в определенных случаях - на масленицу, на полянку.
Помимо украшений кос лентами, повсеместно в Алтайском округе бытовала традиция вплетения бисерных кистей, подкосников, подвесок. Но, если в северных районах бисерные кисти были более характерны для российских из южнорусских губерний (исключение составляли кержачки Прибердья), то в Центральном, южном и Юго-Восточном Алтае такие украшения являлись типичными для старожильческого, прежде всего "поляцкого", населения (Ануйской, Алейской, Владимирской, Риддерской, Верх-Бухтарминской волостей). Кисти, как и подкосники с подвесками, состояли из плетеного шнурка, концы которого заканчивались бисерными поднизями. Все низки соединялись между собой так, что поднизь напоминала маленькую бисерную юбочку. "Полячки" убо-ульбинских сел, помимо кистей, вплетали в косы и вязаные шерстяные полоски, а также тесемки, расшитые блестками (бляшками), бахромой, пуговицами.
Обычай подтыкать спереди, под шаль, селезневые кудри, или косички, также как и цветы, бытовал в прошлом как в северных, так и в южных районах Алтая. Головной убор в виде венка из бантов, цветов зафиксирован в обрядовой одежде его надевали просватанные девушки, а также при поездке к венцу. В праздник, на Троицу, повсеместно деревенские девушки плели себе венки из живых цветов, которые затем бросали в реку либо носили весь день на голове.
Подчеркнем, что все вышесказанное в отношении девичьих уборов, относилось к так называемым "большим девушкам", т.е. тем, которым уже исполнилось 15-17 лет. Маленькие девочки обычно никаких специальных уборов не имели, хотя в некоторых селах Бухтармы старухи и вспоминали сшитые из тканей полоски, которые в старину повязывали подростками . Те девушки, которые по возрасту вышли из невест (старые девы), хотя и заплетали одну косу, но носили ее не на спине, а вокруг головы. Платок при этом продолжали подвязывать по-девичьи. Завязывать девушке самой платок по-бабьи, т.е. концами назад, считалось, особенно у старообрядцев, великим грехом, одной из примет пришествия антихриста, когда "бабы будут простоволоски, а девки самокрутки".
Отцы патриархальных семей не допускали никаких вольностей и в прическах, как-то: выстригать модные в начале XX в. пряди волос у висков - кудельки, баки.
Умерших девушек поверх расчесанных и сколотых "кустиком" волос накрывали только одним, сложенным по диагонали или распущенным, платком (кисейным покрывалом с венчиком на очелье), концы которого никак не скреплялись. Аналогичный способ набрасывания платков имел место и в свадебной обрядности. Невесту обыкновенно везли к венцу в накинутой на голове шали (покрывало), концы которой перебрасывали крест-накрест - один на спину, другой на грудь. Свадебное покрывало могли и просто набрасывать в развернутом виде, частично закрывая при этом лицо
Смена девичьего убора на женский сопровождалась особыми обрядами (так называмым окручением, «скручиванием»), которые, по мнению Н.И. Гаген Торн, имели своей целью обезвредить (закрыть) волосы невесты, вернее, заключенную в них магическую силу, опасную для рода мужа . Окручение заключалось в расплетении девичьей косы и заплетении двух прядями вниз, что значило перемену судьбы - "их стало двое", "жизнь разделилась надвое". Эти косы обертывали вокруг головы, перекрещивая спереди (на затылке не полагалось). Возможно, что наименование обряда окручение и произошло от последнего способа завертывания волос.
При окручении девичий убор дополнялся такими "женскими" деталями, что зависело от бытовавших в данном районе традиций.
Для картографирования мы выделили несколько комплексов женских уборов в зависимости от входящих в них составных частей:
1 комплекс. Платки (отрезы ткани).
2 комплекс. Сорокообразные головные уборы - сороки из одного или двух отрезов ткани, платки.
3 комплекс. Сашмурообразные головные уборы - платки, нижние шапочки: шлыкообразная; сорокообразная; типа повойника; собственно сашмура.
4 комплекс. Кичкообразные головные уборы.
5 комплекс. Наколки.
Во второй половине XIX - начале XX вв. платки-накидки, сороки спорадически встречались по всему Верхнему Приобью, сашмурообразные уборы были преобладающими, а кичкообразные бытовали у старообрядок Южного Алтая.
Платок и накинутое поверх покрывало-накидка или большой платок (1,5 Ч 1,5 м и больше) 1 комплекс - старинный, известный еще в Древней Руси, вид женского головного убора. Для изучаемого времени он зафиксирован в обрядовой (свадебной, Доленной, погребальной) одежде русских старообрядок и части сибирячек.
Любопытно, что крестьянки для обозначения верхнего, большего, платка общерусскими терминами "платок", "плат" обычно не пользовались, а больше употребляли названия, образованные от вида ткани - кашамирки (из кашемира), золотополие (затканные серебряной и золотой канителью шелковые платки). Широкоупотребляемыми были и термины "шаль", полушалок (реписоеые, дердидомовые и т.д.).
Способы ношения отмеченных выше платков и шалей были довольно разнообразны. Из них наиболее древними мы считаем набрасывание отреза ткани или платка на голову, не завязывая его. Упоминание о подобных покрывалах мы находим у Н. Небольсина, который в середине XIX в. мог наблюдать в Барнауле двух старух "с накинутыми на голову длинными кусками желтоватого ситца в виде фаты" . Уборы, в которых куски ткани или холста, будучи наброшенными на голову, не завязывались, отмечены в погребальных паушках старообрядок Южного, Юго-Восточного и Центрального Алтая. В общем случае паушками называли те головные уборы, в которых концы платка помещались сзади, т.е. проходили при этом по ушам. Умершей женщине, если она была замужем, на голову набрасывали два платка или холщевых отреза, причем концы одного из них помещали на спине, а другого - на груди. Но в обоих случаях их не завязывали, а лишь перебрасывали крест-накрест или перекручивали.
В повседневной одежде старухи Верх-Бухтарминской, Ануйской и других волостей складывали нижний платок в 2 - 3 слоя, придавая некоторую рогатость всему, вместе с верхней шалью, убору (паушки, подвязалъники). Если же надевали сашмуры, то нижний платок усиливал выпуклость обруча сашмуры. Скрепление платков (шалей) булавками или узлами мы рассматриваем как более поздние варианты описанных выше уборов. Трансформацией указанных платкообразных накидок можно считать уборы в виде 2-х небольших платков, бытовавших в Алтайском округе в праздничной и повседневной одежде в начале 30-х гг. XX в., а также в более позднее время.
В старину носили так называемые рогатые сашмуры, которые по внешнему виду напоминали сороки (2 комплекс). Их шили из прямоугольного куска полотна (44 Ч 32 см), один из краев которого загибали на 1/3 длины и закрепляли в уголках (рис. 18).
Рис. 18. Сорокообразные головные уборы: а - рогатая сашмура с косой, холст; б - погребальная кичка; в - ее крой; г, д - головной убор из розового шелка; е - его крой
В подогнутую часть вшивали свернутую жгутиком тряпочку, вследствие чего этот убор назывался еще сашмура с косой (с. Пурысево). В коллекции убо-ульбинских "полячек" А.Е. Новоселова имеется сходного покроя погребальная сорока (названа в описи кичкой), в основе которой также лежит один кусок полотна (рис. 18, б, в). По очелью она обшита кумачем, с боков пришиты завязки для укрепления на голове. По размерам и форме эта сорока соответствовала бытовавшим в данном районе кичкам, для которых она могла бы служить чехлом.
У русских старожилок Алтая зафиксированы и сорокообразные уборы, сшитые из двух кусков полотна. Так, в Причумышье, в селах по р. Верди на моленья одевали кокошники, которые состояли из двух, сшитых буквой "Т", кусков - продолговатого 10 Ч 80 см и квадратного 40 Ч 40 см. Обшив квадратный отрез по трем сторонам, продолговатый оставшимися свободными концами завязывали на затылке. Поверх кокошника накидывали вроспуск черный платок, закалывавшийся под подбородком. Аналогичные уборы бытовали и у старообрядок Среднего Приобья . К сорокообразным же уборам из двух частей относились и нарядные кокошники из Верх-Бухтарминской волости. Один такой из с. Язовая сшит из двух кусков розового шелка - прямоугольного, составлявшего заднюю часть ("хвост"), и продолговатого, составлявшего переднюю и боковые части убора; внизу вшита ситцевая подкладка (рис. 18, г, д, е). Сходного покроя сашмура, надевавшаяся однако поверх кички, зафиксирована и в погребальном костюме "полячек" с. Быструха. Задняя часть в ней присобрана на вздержку, а в налобник вшит жгутик диаметром 2 см.
Из головных уборов, отнесенных нами к сашмурообразным (3 комплекс), наиболее старинными являются те, которые сохранились в погребальном костюме. Женский погребальный убор в этом случае включал три части: шлыкообразную шапочку, повязывавшийся концами назад отрез ткани (платок) и верхнее покрывало, накидывавшееся вроспуск. Так как способы ношения и специфика использования головных накидок (платков) здесь полностью соответствует уже описанным, то в указанном уборе уделим наибольшее внимание нижней шапочке (рис. 19). Указанные шапочки сшиты очень примитивно - из одного куска холста 60 Ч 20 см, соединенного противоположными сторонами и собранного на вздержку. Макушка оставалась открытой, а вся шапочка напоминала маленькую юбочку. Нижний край ее также мог затягиваться на гашник (рис. 19, б, г).
Рис. 19. Сашмуры: а - старообрядческая погребальная шапка, б -огребальная холщовая сашмура; в - крой и технологические приемы изготовления; г - из белого холста
Для конца XIX - начала XX вв. в качестве повседневных у старообрядок и сибирячек южных районов Алтая отмечены сашмурообразные головные уборы, состоящие из сорокообразной сашмуры и повязывавшегося узлом сзади платка. Старухи и пожилые женщины часто еще надевали верхний большой платок. Указанные сашмуры, известные в литературе как сашмурыкички, шили из двух отрезов ткани разной величины и формы: продольного и квадратного. Продольной полоской обшивали с трех сторон квадратный отрез со значительной посадкой последнего (рис. 20).
После чего, сторону квадрата, оставшуюся непришитой, подгибали и, в получившийся таким образом рубец, вставляли гашник, с помощью которого убор затягивали на голове. В налобную часть, в шов соединения, вшивали скрученный из тряпочек обручен. Толщина такого обручка не превышала 1-1,5 см. Покрой этих сашмур указывает на истоки их формирования - слияние твердой основы в виде полуобруча с сорокой, у которой соединились "хвост" и "крылья". Исключительный интерес представляют те сашмуры, в которых, как и в сороках, выделялись задние части - "хвосты" (рис. 20, а, б). Действительно, как удалось выяснить, во всех районах, где были известны такие сашмуры, в прошлом бытовали сороки.
Рис. 20. Головные уборы: а - кичка из ситца, начало XX в. б -сашмура из цветастого штапеля; в - сашмура из кумача; г - сашмура из цветастого ситца; д - ее крой; е - шашмура" из бордового сатина; з - соединение "рубца" с шапочкой в разрезе.
У старожилок Южного, Центрального и Юго-Восточного Алтая бытовали сложные праздничные уборы, в которых поверх сашмур надевали сшитые из дорогих тканей кокошники, подзатыльники. Своеобразно подвязывали здесь и шали. Праздничные сашмуры по сравнению с повседневными имели более высокий обруч, который выделялся гребешком из-под платков и талей. Такие сашмуры в южных районах Алтая чаще называли кичками, хотя по покрою они не отличались от сорокообразных сашмур.
Надевавшиеся поверх кокошники имели покрой, сходный с описанными сашмурами - их выкраивали из двух кусков ткани (бархата, шелка) прямоугольной и квадратной формы. При этом квадратный отрез, присбаривая, пришивали к продольному тремя сторонами. Однако, в отличие от сашмур, кокошники в надетом виде располагались на голове несколько наклонно, за что, вероятно, в селах по Бухтарме их называли еще наклонникалги (рис. 20).
Такой наклон был обеспечен тем, что указанные, прямоугольная и квадратная, детали выкраивались по очелью по выпуклому контуру. Некоторые экземпляры кокошников, как и сашмуры, имели "хвост", что подтверждает их родственную связь с сорокообразными уборами (рис. 21).
Рис. 21. Кокошники: а - из бордового, расшитого золотом бархата б - вид снизу; в - крой; г - шов соединения первой и второй детали; д - кокошник из зеленого бархата, украшенный серебряным галуном и расшитый металлической нитью
Твердое очелье-околыш, кокошников расшивали золотыми нитками, которые получали распуская позумент. Но чаще околыш украшали просто позументными полосками или тесьмой. Подобно другим компонентам костюма, края кокошников обшивали косичками-плетешками из шерстяных, шелковых и других нитей. Столь сложные по изготовлению и украшению уборы, как кокошники, делали в селе лишь отдельные мастерицы, а за неимением таковых обращались в соседние села.
Подзатыльник, подвязываемый с тыльной стороны, закрывал волосы сзади. Он представлял собой прямоугольную полоску ткани, нашитую на стежную основу; к верхнему краю пришивали тесемки, которыми подзатыльник прикреплялся к кичке. Однако он мог пристегиваться и с помощью пуговиц и петель. Размеры подзатыльников значительно колебались - от прямоугольника (кержачки, ануйские "полячки") до почти квадрата (убо-ульбинские "полячки"). В зависимости от приемов украшений подзатыльники состояли из двух, примерно одинаковых по размерам, частей - твердой полоски и поднизи. На полоску нашивали позументную тесьму, цветной бисер; ее могли также расшивать золотой и металлическими нитями, хлопчатобумажными нитками (рис. 22).
Рис. 22.
Поднизь состояла из низок стекляруса - резунца, гаруса, бисера, мишуры, которые могли висеть в виде бахромы или переплетаться в ажурную сетку. У бухтарминских кержачек поднизь шла не сплошным рядом, а висела кистями с двух сторон подзатыльника.
Поверх сашмуры-кички, как уже отмечалось, старожилки Центрального, Юго-Восточного и Южного Алтая повязывали своеобразным способом шаль или полушалок. Если в убор не входил кокошник, тот в свернутой шали оставляли уголок для покрытия сашмуры. В этом случае использовали все те основные приемы повязывания, которые уже были описаны для девичьих уборов "на два конца", "на один конец". Когда же убор надевали в комплексе с кокошником, шаль складывали в несколько слоев до конца, пока она не превращалась в ленту, после чего ее заматывали "колесом" или, завязав узлом на затылке, распускали концы по спине. Есть свидетельства, что в прошлом у старожилок Бухтармы бытовала и специальная лентообразная повязка, повязывавшаяся по очелью узлом сзади примизенка . Эта лента состояла из украшенного позументом налобника и пришитых к нему 2-х ленточек-завязок.
Рис. 23. Сашмуры: а - из хлопчатобумажной ткани; б - из синего сатина
Нарядный головной убор "полячек" Южного Алтая относился к кичкообразным (4-и комплекс), т.к. твердую основу в нем составляла не сашмура, а кичка. В силу того, что входившие в кичкообразные уборы кокошники и подзатыльники по покрою, используемым материалам и украшениям совпадают с уже описанными для сашмурообразных, уделим основное внимание описанию кичек. Поляцкие кички представляли собой мягкие шапочки на вздержке с твердым, поперек головы, гребнем 4 - 7 см высотой. Их шили из двух прямоугольных отрезов ткани (рис. 24).
Рис. 24. Кички: а, 6 - вид спереди и сзади кички из красного ситца в - крой; г - соединение деталей кроя
Больший по размерам отрезок складывали вдвое, после чего в него вставляли кудельку из льна, шерсти или вымазанную в тесте бумагу (рис. 24, г). Затем вкладыш вместе с полотном простегивали 4-5-ю рядами параллельных строчек. Хотя полученный, таким образом, гребень мало походил на рога, такие кички называли в народе "рогатыми" и "с двумя рогами". Непростеганные части соединялись со второй, меньшей по размеру, деталью, которая прикрывала затылок. После этого края первой и второй деталей, расположенные на макушке, подгибали и вставляли гашник, который регулировал размеры шапочки в зависимости от прически. По очелью кичку обшивали полоской кумача около 0,5 см шириной, куда продергивали гашник. Таким образом, от рассмотренных выше сашмур кички отличались не только высотой твердого валика, но и покроем. В этом отношении кички оказались ближе к шлыкообразным сашмурам, от которых они, по сути дела, отличались лишь наличием высокого стеганого валика на темени.
Как уже отмечалось, кички являлись характерной принадлежностью костюмов "полячек", почему их и называли "польскими кичками". Однако бытование таких уборов отмечено нами и у старожильческого населения сел соседних Бухтарминской и Ануйской волостей. В конце XIX - начале XX вв. кички, по сообщениям информаторов, как правило, не носили повседневно, а надевали но праздникам, при посещении свадьбы, а также на покос. Их использовали при окручивании невест.
В кичкообразных уборах "полячек" особого мастерства требовало повивание головы большими шалями, которые складывали лентами способом, уже описанным выше. Варианты повивания были очень разнообразны (с "рогами", с "бантом" и другие), а сами уборы напоминали чалмы . Во всех случаях повязывание головы сводилось к тому, что концы шалей с очелья перебрасывали на спину, а затем, перекрутив их обратно на темя.
Именно уложенные различным способом концы шалей и придавали специфику всей чалмообразной повязке (с одной или двумя перекрутками и узлами, затянутыми посвободнее или потуже и т.д.). Недавно вышедшие замуж женщины ("молодухи") обильно украшали свои "чалмы" цветами, брошками и другими декоративными деталями. У пожилых - головы убирались проще: скрученную жгутом шаль переводили с очелья на спину, где ее свободные концы завязывали просто узлом. Описанные шали являлись, по-видимому, более поздними заместителями кусков льняной ткани, так как еще во второй половине XIX в. П.П. Семенов-Тян-Шанский наблюдал у "полячек" уборы, состоявшие из "низких кокошников, грациозно обернутых легкой белой повязкой.
Упомянем и еще об одной, характерной только для "полячек", детали убора - привесках (рис. 25).
Рис. 25.
Привески имели вид шнуров с петельками вверху, которыми они пристегивались к подзатыльнику. К шнуркам прикреплялись узорные низки из разноцветного бисера, внизу и вверху от которых нанизывались помпончики из гаруса разных цветов; заканчивались привески бисерными кистями.
В горнозаводской волости нами отмечен как старинный женский праздничный убор типа наколка (5 комплекс) - бэргалка, одноименный, по-видимому, основным его носителям ("бэ/е/ргалами" в Алтайском округе называли заводских рабочих из-за их ведомства Бергколлегии). Бэргалками окручивали молодух в состоятельных сибирских семьях (чалдонских). Несмотря на необычное название, сам убор представлял собой простой мягкий чепец. Состоятельность владелицы проявлялась в богатстве нашиваемых на него украшений - разнообразных кружев и украшений бантами. Под влиянием сузунских рабочих и их потомков бэргал-ки проникли и к приписным крестьянам соседней Малышевской волости. Заметим, однако, что старообрядцы края этот убор не носили, отдавая предпочтение собственным сагдмурам.
В 20 - 30-х гг. XX в. в Северной, а затем в Центральной, Южной и Юго-Восточной частях Алтайского округа интенсивно протекали процессы дальнейшей трансформации головных уборов. У кержачек и сибирячек обручок в сашмурах и повойниках стал совсем узким, а порой представлял собой лишь стеганую полоску из 2 - 3-х слоев ткани. Распространились чепцы, расшитые кружевами, бусами, блестками, которые прикреплялись к голове шпильками (отсюда наколки). Их шили из куска ткани овальной формы, присобранной на прямую полоску, в шов соединения которых вставляли матерчатый жгутик-рубчик. Наколки надевали без платка молодые женщины по праздникам и по поводу присутствия на свадьбе. Как уже отмечалось, появились и упрощенные для данной местности уборы - из одного-двух повязывавшихся на голове покупных платков, которые при этом складывались по диагонали с угла на угол.
Девушки и разведенные женщины, которые носили только один платок, завязывали узел под подбородком. Замужние женщины при выполнении работ также, как и девушки, надевали один платок, но завязывали его узлом на затылке; в праздничном и обрядовом костюме носили два платка, нижний из которых подвязывали на затылке, а верхний спереди, под подбородком .
У "полячек" Южного и Центрального Алтая в конце XIX - начале XX вв. под влиянием кержачек "рогатые" кички вытеснялись сашмурами, которые к 20 - 30-м гг. XX в. прочно заняли место в повседневном костюме. Но, однако, уборы из двух платков, наколки даже к 30-м гг. не получили здесь большого распространения, а в некоторых местах потомки "полячек" не носили их и в более позднее время. Еще до настоящего дня в различных районах Верхнего Приобья живут пожилые женщины, на голове у которых можно увидеть сашмуры с неширокими обручами, а в сундуках найти кички.
До реформы XVII в. русская церковь была едина по вере. Реформа, направленная, как указывалось, на исправление накопившихся ошибок, одновременно сближала русскую церковь с греческой, но не X - XVII вв. После реформы были введены изменения в богослужебные книги, в проведение службы, а священству предлагались облачения по новым греческим образцам.
В отношении паствы никаких специальных указаний не давалось, она должна была лишь следовать новым правилам.
Правила относительно внешнего вида прихожан оставались неизменными с апостольских времен, но они касались только покровов головы. Это не удивительно. Люди при обращении в первую очередь видят лицо и голову, в большой толпе видны именно головы, соответственно в молящейся массе людей важнее всего установить общие правила для оформления головы, что будет указывать на собрание коллектива единомышленников.
В православной традиции женщинам полагалось сохранять естественную длину волос. Об этом говорил апостол Павел в "Послании в коринфянам": "Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?" (1 Кор. 11.16) (1).
В соответствии с учением церкви русские мужчины подстригали волосы довольно коротко, а женщины отращивали косы. В древности у многих народов, особенно на востоке, требовалось, чтобы женщины закрывали волосы, а также иногда и лицо, что укрывало их от взглядов посторонних. Это правило диктовалось представлениями о плотской греховности и было воспринято в христианстве. При этом церковь направляла помыслы людей к высокодуховным запросам. "Хочу также, чтобы вы знали, - указывал апостол, - что всякому мужу глава Христос, жене глава - муж, а Христу глава - Бог" (1 Кор. 11.3), и далее ".. муж есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа" (1 Кор. 11.7). А также: "Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытой головой, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытой головою, постыжает свою голову, ибо что то же как если бы она была обритая... И так, муж не должен покрывать голову, потому, что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа " (1 Кор. 11. 5, 5, 8).
Поучения апостола указывали правила покрывания головы для замужних женщин. В русской традиции девушки ходили с открытой головой. Волосы поддерживали ленты или венки из живых цветов. Голову обвивали лентами или полосками ткани, оставляя верх открытым. Женщины напротив, должны были укрывать волосы. Для этого служили полотенчатые убрусы и платки, различные шапочки и чепчики, а также яркие красивые, собиравшиеся из нескольких частей праздничные головные уборы - сорока-кичка и кокошник. Церковь принимала народные традиции, как в покровах головы, так и в отношении платья, К посещению церкви предъявлялось одно требование - соблюдение чистоты. Для этого после принятия христианства при первых монастырях строили общедоступные бани, чтобы приходящие на богомолье принимали очищение души также и в чистоте телесной (2).
Реформы XVII-XVIII в. резко изменили установившиеся отношения. Проведение службы по новым правилам, замена двуперстного крестного знамения на трехперстное, уничтожение старопечатных книг не приняли часть священства и немалая часть паствы. Церковь и правительство начали преследовать неповиновавшихся. Тех, кто уклонялся от новой службы, наказывали и ссылали в отдаленные местности. Те, кто не хотел подвергаться репрессиям, бежали на окраины государства и за рубеж. Церковь и правительство стремились сломить сопротивление приверженцев старой веры, получивших название старообрядцы , искали способы возродить традиционную трехчастную старообрядческую иерархию.
В XVIII в. правительство проводило реформы, направленные на сближение со странами Западной Европы. При этом был задействован такой важный элемент культуры, как одежда, глубоко связанная с самосознанием народа. Специальные указы Петра I относительно костюмов имели целью визуально выделить высшее сословие и чиновничество как представителей государственного аппарата. Одновременно с принудительным навязыванием "немецкого платья" проводилось изменение внешнего облика путем лишения мужчин бороды и усов. На одном из придворных приемов царь сам начал резать бороды боярам, а в 1701 г. появилось общее запрещение носить бороды (3). Затем следуют указы 1705, 1714 г., подтверждающие распоряжение о "бритии усов и бород всякого чина людям". От них не отказывались и преемники престола, так в 1743 г. было подтверждено приказом Елизаветы "бороды и усы брить..." (4)
В отношении внешнего облика подданных правительство Петра I особые требования предъявляло к старообрядцам. Для их полной ликвидации "как врагов царя и государства" были задействованы различные средства как полицейско-административные, так экономические и религиозно-церковные. Прежде всего, священники на местах обязаны были выявлять раскольников. Для опознания тайно укрывшихся недостаточно было одного фискального сыска, требовались внешние показатели. В качестве таковых были выбраны старинные одежды. Они, к тому же, должны были подчеркнуть древность воззрений староверов. Указы предписывали раскольникам носить "платье самое старинное, с долгим ожерельем и с нашивками на грудях... шапку высокую с прорехами и петлями..., носить козыри красного сукна, для чего платье им красным цветом не носить". Верхним платьем мужчин были названы однорядка и сермяжный зипун, женщин - старинные опашни .
"Образцовое платье", предназначенное для ношения старообрядцами, было выставлено в Приказе церковных дел. Указанную одежду должны были носить мужчины и женщины как летом, так и зимой, а в противном случае с них взимался штраф. Начавшееся массовое бегство старообрядцев вынудило правительство пойти на значительные уступки, разрешив в 1716 г. жить открыто "объявив себя", но зарегистрироваться ("записные раскольники") и выплачивать двойной размер подушного оклада ("двоеданы"). Это не освобождало от "раскольничьего платья, чтобы они по тому во всех местах явны были, и они под таким предлогом нигде укрыться и от платежа положенных с них денег минуть никак не могли" (5).
Особенно болезненным для старообрядцев был запрет иметь бороды, так как их отсутствие нарушало данный Богом образ, грехом считались не только бритье, но даже стрижка усов и бороды. Такие указания шли от отцов церкви. Они принадлежали Максиму Греку, Стоглавому Собору, вошли в "Кормчую книгу". Боязнь греха и стыд вызывали отчаянное сопротивление, толкали людей на самосожжение в срубах "за небрадобритие". В качестве уступки крестьянам разрешалось в своих селениях оставаться с бородами, но при появлении в городе они обязаны были уплачивать штраф. Также при обращении по делам в присутственных местах в неуказанном виде, у них не принимали прошения. При этом в 1722 г. было повелено свыше "...чтобы фискалы непременно смотрели, кто бороды носит и не указное платье, и чтобы под видом бритья не подстригали бород, понеж стриженую бороду за целую считать надлежит" (6).
В 1751 г. появилось новое унизительное распоряжение - нашивать на верхнее платье медную бляху с надписью: "борода - лишняя тягота, с бороды пошлина взята " (7). Бляхи велено было ежегодно переменять, "дабы знать было можно платил тот год он с бороды или нет". Уклоняющимся следовало суровое наказание: бить кнутом, или рвать ноздри. И даже это последнее средство приводилось в исполнение.
Так, в Нижнем Новгороде в 1721 г. выявили 10 человек, которым, по сведениям Тайной канцелярии, было "наказание учинено, и ноздри выняты за то, что они жили потаенно в расколе и от оклада укрывались " (8). Подобные жестокие меры заставляли последователей дониконианской церкви следовать требованиям чиновников и церковников, по крайней мере в центральной части страны, и укрываться от них на окраинах. В XVIII в. отношение к староверам смягчилось, но только в начале XX в. равноправие было утверждено законом о веротерпимости (9). Однако и далее в течение XX в. противостояние двух ветвей православия продолжало сохраняться, что находило отражение в различных сторонах быта, в том числе и в одежде.
Трудности, выпавшие на долю старообрядчества, усугублялись отсутствием единства в их среде. Церковная реформа XVII в. вызвала не только протест части граждан против новообрядческой церкви и правительства, она породили разногласия и в среде противников преобразований. Наиболее существенным был вопрос об отношении к священству. В его решении старообрядцы разделились на поповцев , считавших необходимым институт священства, и на беспоповце в, после реформы Никона не признававших права священников любого ставления. Разногласия духовного плана со временем отразились в одежде священнослужителей, лиц, выполняющих эти обязанности и прихожан.
У старообрядцев первоначально проводили богослужения и выполняли требы действующие священнослужители, не признавшие реформ. В дальнейшем их сменили служители сана, порвавшие, по каким-либо причинам, с ортодоксальной церковью, так называемые беглые попы. В лагере половцев их последователи и прихожане составили согласие беглопоповцев. Спустя почти 200 лет зарубежным старообрядцам удалось восстановить трехчастную иерархию священства. По месту события это согласие получило название белокриницкое или австрийское. Оно стало быстро распространяться в России.
В русской церкви до середины XVII в. духовенство носило длинные одеяния - однорядку особого покроя из сукна и бархата зеленого, фиолетового и малинового цветов. Она имела прямой покрой с разрезом спереди и с рядом пуговиц, могла ушиваться в талии. Ворот отделывался бархатом или мехом (10). В ходе церковной реформы было предложено священникам принять новые облачения греческой церкви, которые в дальнейшем и закрепились. Беглопоповское священство могло использовать облачения различного образца.
Одежда прихожан старообрядцев отличалась не только от костюмов патриарших православных, но и у представителей различных течений старообрядчества. Петр I, как известно, был объявлен за свои деяния антихристом, а потому нововведения правительства также расценивались как "нечистые". По отношению к правительству старообрядчество разделилось на "приемлющих моление за царя " и "неприемлющих моление за царя". В одежде это проявлялось в различной степени жесткости при выборе допускаемых предметов костюма, в особенности надеваемых для молебствий.
Поповские согласия оформились за рубежом, где православные могли свободно исповедовать веру, иметь свои церкви и священство. Приверженцы этих церквей уходили из России, унося традиционную одежду предписанных им старинных образцов и, следуя примеру духовных наставников, сохраняли ее. Однако, уйдя из отечества, они обрели свободу от синодальных ограничений и, адаптируясь в новых условиях, были вынуждены воспринимать ту одежду, которую носили жители за западными границами страны. Вследствие этого могло произойти разделение гардероба на повседневный и моленный - то есть традиционный.
К настоящему времени имеются немало работ, в которых сообщается об одежде старообрядцев. Однако целенаправленного изучения моленной одежды не проводилось, тем более ее сравнительного рассмотрения по вероисповедальным течениям. Ввиду этого мы не сможем представить детально полной картины. Тем не менее, постараемся охарактеризовать костюмы более крупных групп, определить общие черты, выявить мотивы выделения моленного комплекса.
Отказавшись признать церковные реформы, старообрядцы утратили патриаршее руководство, но сохранили соборность. На соборах принимались руководящие решения, в том числе касавшиеся костюмов. Одежда определялась также постановлениями общины, их указания закреплялись в быту семей, поддерживались традицией. Уже в XVIII в. в установлениях ветковцев предписывалось: отлучение от церкви для "носящих немецкое платье и прочая нравы поганых внимающих... донежа исправятся" (11). То же подтверждалось уставом одной из общин, зарегистрированных в нач. XX в.: "При богослужении в молитвенном храме члены общины должны иметь на себе одежду длинную, в немецком платье быть при богослужении запрещается, женщины в шляпках и шапках не должны быть допускаемы в храм " (12). Иными словами, в качестве моленной одежды признавалась только народная, традиционная. Этой основной установки придерживались в общинах в соответствии с конкретными местными традициями.
Разбор особенностей костюмов по согласиям целесообразно начать с зарубежных поповцев Подунавья. В этой местности оформились церкви беглопоповцев, как самой древней ветви старообрядчества, и белокриницкого согласия, как новой митрополии. Особое внимание заслуживает женская одежда, традиционность которой сохраняется лучше, чем в мужской, но в тоже время, активнее развивается вариативность и включаются новые элементы.
В Подунавье русские мигранты составили этноконфессиональную группу, получившую наименование липоване. Поповцы и беглопоповцы проживали рядом, нередко в одних и тех же селах. Однако у них сложились разные комплексы моленной одежды (13).
Имеется два ранних описания верхнего платья липован, оставленные местными наблюдателями. Австрийский натуралист Б. Гаке в XVIII в. посетил русские селения в Буковине. Он сообщал, что женщины носят "рубашку, вышитую разноцветными шерстяными нитками по всей длине и вокруг шеи. Поверх этого носят длинное платье из тонкой шерсти, застегнутое сверху донизу на мелкие пуговицы " (14). Это описание указывает на наличие у липован косоклинного распашного сарафана . Так называли аналогичную одежду в северорусских губерниях, а в южнорусских губерниях она была известна под наименованием шубка .
Следующее свидетельство о быте русских Придунавья поступило в XIX в. от румынского наблюдателя Д. Дана. Он назвал одежду липованок верхними юбками. "Они , - писал он - высоко удерживаются с помощью шлеек, а под грудью перевязываются лентой или опояской. Спереди женщины и девушки носят цветные фартуки, которые снимают, идя в церковь " (15). Высокие юбки - это сарафанный вариант, но намека на его покрой в этом сообщении не содержится. Приведенная цитата имеет для нашей темы иное и существенное значение: в ней обозначено отличие моленного костюма от бытового.
В XX в. женщины в Подунавье имели еще другой комплект моленной одежды, состоящий из юбки и кофты, так называемая парочка. В России такой костюм в начале XIX в. вошел в быт горожан, а затем проник и в сельскую местность. Он стал особенно популярен в казачьих селениях Дона и Кубани, а затем закрепился как традиционная одежда казачек по всей стране.
Как нам удалось выяснить, в Подунавье комплекс моленной одежды с сарафаном сохраняют до настоящего времени приверженцы беглопоповского согласия, а сторонники белокриницкой иерархии носят костюмы-парочки (16).
Следует отметить, что белокриницкое согласие стало привлекать все более последователей. Одновременно наблюдалось вытеснение сарафанного комплекса костюмом, состоящим из юбки и кофты. К концу XX в. костюм парочка получал все большее сходство с городской одеждой. Молодежь воспринимала изменение фасонов в соответствии с веянием моды, но неизменно сохранялись длина юбки и рукавов. Женщины среднего и старшего возрастов шили кофту прямого покроя, а юбку -раскошенного. Кофту по традиции декорировали на полочках кружевом или лентами, по нижнему краю - тремя нашивными полосками отделки, а юбку украшали по подолу также нашивными полосками. Этот обычай сохраняется и в настоящее время.
При посещении церкви женщины обязательно надевают головной убор, одинаковый для поповцев и беспоповцев. Он включает кичку, носившуюся на Руси с глубокой древности, и платок, который завязывают или закалывают под подбородком. Эти традиционные покровы у зарубежных русских пополнил новый предмет - косяк , который одевают впервые при венчании. Косяк представляет собой особого рода косынку, сшитую из светлых тканей с тремя кисточками по углам, что придает ему как бы легкость, воздушность. Косяк не повязывают, его накладывают на кичку, укрепляя на голове завязками или заколками так, чтобы три конца свешивались по спине на одном уровне. Косяк не виден из-под платка, он не имеет ни визуальной, ни функциональной значимости, он выполняет роль знака группы, отражая духовность старообрядчества, их приверженность церкви, веру в триединство Святой Троицы (17).
Значительно меньше традиционализма сохранили мужчины. Борода и усы в XX в. перестали считаться обязательными. В повседневном быту пользуются современным городским костюмом, но при посещении храма обязательно наличие рубахи навыпуск и плетеной опояски . Верхняя одежда традиционного покроя практически вышла из употребления и сохраняется скорее как памятные семейные вещи. Верхнее платье называлось бекеша . Мы выяснили два варианта покроя: прямой под запах и приталенный с фалдами на спинке.
Рассмотренные материалы показывают, что группа русского народа, мигрировавшая за рубеж, сохраняла в качестве моленной традиционную одежду. На протяжении XVIII-XX в. она изменялась соответственно тем направлениям развития, которое имело место на основной территории России. В связи с вероисповедальными течениями у липован сложились два комплекса моленного костюма. Основанием для формирования двух вариантов моленной одежды являлись исторические условия миграции и наличие вероисповедальных различий. Тем не менее, осознавая себя единой группой, представляющей русский народ в Подунавье, липоване выделили некоторые общие элементы одежды, символизирующие их групповое единство и приверженность к старообрядчеству: головной убор у женщины и русская рубаха с опояской у мужчины, которые сохраняются до настоящего времени.
При обратном перемещении в Россию в XVIII-XIX в. липоване образовали зону компактного расселения на юго-западе страны (на территории современной Украины). По сообщениям населения в моленной одежде до начала XX в. бытовали комплексы и с сарафаном, и с юбкой в соответствии и обычаями мест выхода. Однако в течение XX в. в советском атеистическом государстве традиционные комплексы перестали воспроизводиться. В церковь начали ходить в повседневном платье, но без фартука. Лишь клирошане поддерживали церковные правила. В начале XXI в. появилась тенденция возрождения традиционного моленного костюма хотя бы для клирошан. Так, в с. Муравлевка Измаильского района традиционную одежду воссоздавали для клубной практики. Сарафаны с проймами шили без центрального шва, с заниженной слегка присборенной спинкой (18). Это местный вариант позднего комбинированного кроя, его носят в комплекте с белой кофтой. Однако приглашенный священник и его супруга, приехавшие из Приуральского региона, не посчитали возможным использовать местный традиционный комплекс в церковной службе. Они предложили северорусский косоклинный сарафан, традиционный для Приуралья и рекомендуемый старообрядческой Преображенской церковью Москвы. Его надевают певчие на клиросе и покрывают голову белым большим платком, который закалывают защипкой под подбородком и "распускают" по спине.
К XXI в. у большинства липован удержал позиции моленной одежды для женщины только головной убор. Однако сакральная значимость его элементов забылась, и вещи получили бытовое осмысление. Так кичка стала некоторым предметом гордости, так как обозначает, что ее носит замужняя женщина. Кичка считается будничным одеянием, а в праздничные дни в церковь одевают сборник . Косяк заменили косынкой или платком, сложенным "на уголок". Поэтому современная молодежь, если и знает о нем, то называет "красивой косынкой". Его назначение определяют надобностью закрыть волосы надо лбом. Большой головной платок некоторые считают "покровом от горестей" (19). Полный комплект головного убора надевают только женщины весьма преклонного возраста, остальные - лишь укрывают волосы платком.
Мужчины утратили верхнюю одежду кафтанообразного покроя и пользуются современной городской. Их моленный комплекс составляет рубашка (желательно косоворотка) навыпуск поверх брюк и опояска или поясок.
Прихожане носят на моления лестовки, каждый имеет подручник, который обычно лежит в храме на лавке.
В середине XX в. (1947 г.) из Румынии вернулась в Россию большая группа старообрядцев, которых поселили в двух отдаленных местностях: в Астраханской области и в Краснодарском крае.
Однако по мере старения членов старообрядческих общин и постепенного ухода из жизни людей, знающих правила старообрядческого календаря, религиозное рвение ослабевало тем более, что подрастающее поколение переезжало жить в города. В XVIII в. на юг Западной Сибири была сослана большая партия беглецов за рубеж, вывезенная из Польши, из районов относящихся в настоящее время к украинско-белорусскому пограничью. Эта группа по своему формированию родственна липованам, проживающим в Румынии. В Сибири переселенцы, получившие местное наименование "поляки", оказались на приграничной территории в соседстве с казаками Колывано-Воскресенской оборонительной линии. Здесь так же, как в аналогичной ситуации в зарубежье, прибывшие на крестьянские работы беглопоповцы носили соответственную одежду: сарафанный комплекс - женщины, рубаху косоворотку и порты - мужчины. Казачки ходили в церковь в парочках, а казаки - в форменном платье и с саблями (20). Этнограф М. Швецова, член Русского географического общества, описавшая в начале XX в. некоторые стороны быта "поляков", отметила, что женщины носят сарафаны, в большинстве косоклинные, но начали появляться сарафаны прямополосые, сосборенные вверху. Однако, указала она, старухи таких сарафанов не носят и в молельну в них не ходят. На богослужении они покрывали голову платком, зашпиливающимся под подбородком, надевали и сарафаны темного цвета (21). Позднее в 1930 г. Н. Гринкова изучила на юге Алтая одежду группы, расселившейся в горную местность. Она нашла, что у них наблюдалось самостоятельное изменение кроя сарафанов от "русского" косоклинного с центральным швом спереди к прямому или "московскому" на сборках. Последний начинал быстро распространяться, и женщины опасались, что молодежь перережет косоклинные сарафаны на юбки. В качестве моленных женщины сохраняли особые сарафаны, чаще всего черного цвета. В покрое рубах М. Гринкова отметила наличие деталей, присущих южнорусской этнографической группе и белорусам (22).
В Европейской части страны моленная одежда ранее всего была описана в регионе Приуралья Д.К. Зелениным у староверов Усть-Ивановского поселка (23). В начале XX в. автор отметил бытование двух комплексов одежды: "мирской", в которую включалась и праздничная, а также - "моленной", которой придерживалось старшее поколение. Ее называли "русъкой ". В церковь ходили в темном косоклинном сарафане с белой кофтой, на голове - платок. В качестве верхнего платья - кофта. Лучшая одежда представляла стандартный набор: рубаха-косоворотка поверх штанов и опояска. На всем пространстве расселения русских мужская одежда показывает неизменное единообразие по составу вещей и крайне мало различается в деталях.
В 1990-е годы в Вятском крае изучала одежду местного населения И.Ю. Трушкова (24). В этом регионе старообрядцы белокриницкого согласия сохранили сарафанный комплекс до конца XX в., передавая изустно от старших к младшим "правила" изготовления одежды. При этом, как обычно, старшие отсылаются к авторитету святых угодников и предков. "...Святые запрещают неопрятно ходить, иметь много одежды ..." "...Деды наши, праотцы запрещали нам не наше носить".
Исследовательница отмечала, что на окраинах Вятского края старинная одежда сохранялась дольше, чем в центре. Имела значение также и крепость веры. "Вышедшие в мир" заменяли косоклинные сарафаны на юбки с кофтой, головной убор - моршну, шапочку-волосник, носимую под платком, - на шелковую чехлушку, сходную с городским чепчиком (25).
В центральных районах Европейской части страны для крестьянского населения, в частности в Курской обл., до начала XX в. был характерен основной традиционный комплекс моленного костюма: для мужчин таковой составляла рубаха-косоворотка, подпоясанная поясом; для женщин - сарафан и рубашка с длинными рукавами, как правило, темного цвета, платок. Замужние под платок надевали кичку - головной убор наподобие маленькой шапочки (26).
В настоящее время старообрядческое священство продолжает разъяснять верующим правила поведения молящихся, придерживающихся поповских согласий: одежда должна быть благопристойна и скромна, как учили отцы церкви в ранние времена. Так, обращаясь к женщинам, апостол Петр увещевал: "Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы и нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа. Что драгоценно пред Богом ". (Петр. 3, 3-4) (2. В связи с празднованием 60-летия восстановления древлеправославной архиепископии еще раз рекомендовалось для посещения храмов иметь отдельную одежду неяркую по цвету, а становясь на домашнюю молитву нужно надевать одежду, в которой не занимаются обычными повседневными делами (28).
В епархиях публикуются "Правила поведения молящихся", где особенно подробно определяется одежда для женщин. Приведу основные положения: "Женщина обязана покрывать голову платком (а не шапкой или иным головным убором), который спереди не завязывается узлом, а по-особому закалывается булавкой. Платок должен быть из непрозрачной ткани, неярким и не цветастым, а скромным и приличным для молитвы и пребывания в храме. Женщина должна покрывать голову так, чтобы не было видно волос. Размер платка должен быть таков, чтобы накрывались плечи и грудь.
В дни воскресные и праздничные принято надевать платки белые, и иных светлых тонов, в дни же постные (в том числе такие, как праздники: Воздвижения Честнаго Креста, 14 сентября, и Усекновения Главы Иоанна Предотечи, 29 августа) надевают платки черные и других темных тонов. Замужняя женщина под платком должна носить еще и йникпово (кичку), - особый цчепе, который благословляет ей священник с молитвой при венчании. Женщинам предпочтительно приходить в храм в сарафане, мужчинам в рубашке поверх брюк и в кафтане. Мужчины должны опоясываться поясом сверху рубахи, а женщины - носить пояс под сарафаном.
Те христиане, которые почему-либо не имеют кафтанов или сарафанов, должны стараться их приобрести: обычно в каждом более или менее крупном старообрядческом приходе имеется кто-либо, занимающийся пошивом молитвенной одежды на заказ. Но если с особым одеянием для молитвы все же есть трудности, скажем, материальные, то для посещения храма можно довольствоваться обычной одеждой, но только она должна быть скромной, опрятной, неплотно облегающей части тела, неяркой по цвету, с длинным рукавом. Для женщин недопустимо появление в церкви без платка на голове, а также в брюках и слишком вызывающей одежде (мини-юбке, блузке с декольте, одежде из прозрачных тканей, с коротким рукавом и т.п.). Напротив, платье (юбка) должно быть длинными, значительно ниже колен, без всяких разрезов и прочих "модных украшений" внешнего мира. Будем помнить наставление Апостола, что "дружба с миром есть вражда против Бога" (Ияк. 4,4) (29).
Старообрядческая церковь, как видно из "Правил", учитывает современное положение, но по-прежнему, предъявляет к прихожанам более жесткие требования, чем новообрядческая. Однако агрессивный натиск европейского костюма усиливается с течением времени и реальная картина складывается весьма пестрая. Крупные почитаемые храмы могут отстаивать свои позиции. Так, весьма строго относятся к одежде прихожан в московской Преображенской церкви Митрополии белокриницкого согласия. В храм не допускают не только в брюках, но даже в шапке на голове вместо платка. Как мы могли отметить, более строго соблюдаются правила в небольших сельских храмах по сравнению с городскими, в отдаленных районах по сравнению с центральными, в Сибирском регионе по сравнению с Европейской частью. Наряду с этим одежда прихожан, приближенных к церкви, а особенно - поющих на клиросе в наибольшей мере отвечает правилам церковной регламентации.
Беспоповцы
Представители разных течений старообрядчества расселены дисперсно по всей стране. Но исторически сложилось некоторое географическое распределение основных согласий: поповцы численно преобладали к югу от Москвы, а беспоповцы в большей мере сосредоточивались в северном регионе. Исследователи отмечали более замкнутый образ жизни беспоповцев, их строгость и избегание общения с "мирскими". Расселение на запад и на восток при бегстве от церковно-правительственных репрессий, а также в ходе миграционных движений при заселении Сибири проходило преимущественно в лесо-таёжной зоне, предоставляющей возможности для скрытного поселения. В этих условиях меньше ощущалось влияние городской культуры и новых требований общества в отношении одежды. При выборе моленного костюма беспоповцы исходили из общехристианских представлений, рекомендаций вселенских соборов, указаний беспоповских вероисповедальных наставников и частных решений общин.
В начале XX в., когда появилась некоторая свобода выбора в отношении веры, вопросы об одежде и внешнем виде были подняты на общем съезде старообрядцев-беспоповцев различных городов России. На съезде подтверждалась необходимость следования старым традициям. Специальное внимание было уделено одеяниям наставников и других исполнителей культа. В частности, поступило предложение выработать всем наставникам единую форму одежды. Однако при обсуждении оно было отклонено из опасения, что пастыри будут выглядеть как чиновники. Съезд пришел к решению, что одежда наставников должна соответствовать общим правилам, изложенным в "Кормчей" 6-го Вселенского собора (правило 71), которым съезд давал и весьма детальные указания. Так, летняя и зимняя одежда должны быть черного цвета покроя озяма "как и ныне носят ". Верхняя одежда - покроя полукафтанья длинная, без пояса или кушака сверху. Головные уборы требовалось носить также черные, а в летнее время - низкие шляпы с широкими полями (30). В подтверждение выбора черного цвета приводились слова из книги Симеона Фессалоникийского (гл. 186): "... чтец благословляемый в сию (ризу. - В.Л.) одевается черную сущу, ради смирения..." (31). Съезд определил, что причетчики должны иметь служебные ризы и в доме, и в пути, в противном случае их следует отлучать от службы на неделю (пр. 71). И более того, как указано в "Кормчей": "Отлучен бывает по закону учаеси и обычаем Елинским придержася и на позорища ходя и играя или паче общих риз во иные облачается" (пр. 71) (32).
Не имея церкви, беспоповцы проводили службы в молельных избах. Молельня отличается от церкви отсутствием алтаря, поэтому она может быть организована даже в жилом доме, в котором выделена для этого специальная комната. Такие молельни, по нашим наблюдениям, устраивались в XIX-XX в. в домах пожилых супругов или одиноких женщин. От других домов их отличало наличие в горнице полок с иконами. Если сохранялись старопечатные книги, то их помещали на полках за занавесками. В специальных срубах-молельнях на крыше устанавливали восьмиконечный крест. Только после закона о веротерпимости, в начале XX в. появилась возможность строить специальные храмы с колокольнями, но они были немногочисленны. Приведу описание современного строения - "собора" в г. Горно-Алтайске по статье Н.И. Шутовой.
Здание "отдельное, находится во дворе жилого дома и состоит из просторной комнаты, оклеенной обоями, и прихожей с полками для одежды. Немногочисленные иконы ("икон у нас мало") расположены на угловой полке для икон, к которой во время службы прикрепляют свечи. Напротив икон, рядом с окном, сооружен аналой. Левее и ниже угловой полки с иконами - полки для книг, которых в общине также немного: не использующиеся во время службы книги обязательно закрыты полотенцем. По периметру двух стен размешаются скамейки и табуретки, а также полка для одежды. Почти вся мебель выполнена молодым старообрядческим мастером аккуратно и красиво. Руке этого же мастера принадлежит красивая резная рамка для литых маленьких иконок. Как в деревенской избе на полу -самотканые дорожки, в углу, рядом с входом - умывальник.
Приметой времени является центральное отопление, которое теоретически иметь в моленной не полагается ("вроде бы грех"), но, посоветовавшись, участники общины на это согласились ("пусть будет, не ломать же"). Решетка на окне и наличие замка также формально должны были бы считаться грехом, но по мнению верующих, в настоящее время необходимы. Таким образом, убранство моленнои - просто и, что важно, tie содержит ничего лишнего " (33). Перед посещением молельни требуется подготовка, так как чистоте душевных помыслов должен соответствовать и внешний вид. Для этого меняют одежду (дома или в молельне), обувь, моют руки.
Одежда старообрядцев таит в себе глубокий духовный смысл, определенные предметы оцениваются верующими с точки зрения христианской морали, что, в частности, способствует сохранению древних традиций кроя. Однако эти сокровенные знания уходят вместе с их пожилыми носителями. Так, на берегах Енисея пожилые женщины часовенного согласия основой кроя одежды считали квадрат. Эта форма, по их мнению, символизирует четыре стороны света. Полный комплект состоял из рубахи, сарафана, платка. Женская рубаха сшивалась ими из четырех квадратов, со стороной каждого в половину обхвата бедер: два - на перед, два - на спину. Для рукавов кроили два квадрата, складывая их пополам.
На рубаху женщины надевали одежду без рукавов, которая имеет исконно русское название - горбач . Она относится исследователями к сарафанному типу, хотя возможно носилась еще до появления сарафанов. Горбач сшивали из больших квадратов ткани в рост женщины. Ширину забирали в складки на плечах, а также посередине, закладывая их в одну сторону (справа налево). Однако в более старых вариантах кроя, какие нам удалось видеть у староверов, рубахи и горбачи имели туникообразный покрой - то есть цельное полотнище перекидывалось через стан и в нем делали прорезь для головы (34). Швы на плечах имела верхняя моленная одежда мужчин - кафтан или пониток. Он кроился с подрезом по талии. Нижняя часть собиралась в сборки, символизируя "ковчег спасенния". Автор сообщает, что в прошлом "чин моленнои одежды у староверов на Енисее предавали из поколения в поколение изустно (преданием)" (35). На современном этапе православные традиции в чине моленной одежды сохраняют только крепкие староверы. Этим мы можем объяснить схематизм в изображении кроя, представленного этой группой староверов Енисея на основании изустных сообщений. При наблюдении на более обширной территории обнаруживается, как правило, вариативность в покрое предметов одежды, реально сохраняющихся у населения.
Так, на юге Западной Сибири староверы-кержаки носили аналогичный комплекс моленнои одежды: рубаха, сарафан-горбач у женщины и рубаха, порты, кафтан у мужчины. Рубахи и сарафаны в этой местности предпочитали туникообраз-ные - переметники (сквозные ), горбачи, преимущественно черно-синего цвета. Комплекс одежды с горбачом стал в этом регионе знаком вероисповедальной группы, как бы символом кержачек (36). Однако покрой вещей не был единообразным. Более поздние варианты горбача шили с кокеткой туникообразной формы, имеющей разрез спереди. Как нам удалось выяснить, изменения происходили в начале XX в., и даже в одной семье женщины разных возрастов сменяли фасоны. Так, в 1965 г., по сообщению Лямкиной М.Г. из с. Малый Бащелак (1908 г.р.), в семье старшая из женщин носила широкий туникообразный горбач, ее дочь шила его с кокеткой, а сама Марфа Григорьевна уже надевала похожее на горбач платье с рукавами. Все варианты этой одежды обычно подпоясывались, но в молельну пестрые опояски не надевали, и свободная одежда скрывала фигуру. Также и фартук не соответствовал моленному костюму, так как считался "мирским" (37).
Варианты головных уборов различались по формам и по количеству предметов - на юге Западной Сибири носили шапочку-волосник (шамшура ), которая в Европейской части не известна. По покрою она сходна с головным убором коми. Ее отличительной чертой являлась плотная плоская лопаска спереди.
Самшуру (шамшуру ) сверху накрывали платком, который свободно свисал по плечам, или, сложенный треугольником, закалывался под подбородком. У кержаков-каменщиков женщины поверх шамшуры повязывали паушину - длинное полотенчатое покрывало черного или темно-красного цвета. Его завязывали на затылке, а концы спускали по спине. Пожилые женщины сверх паушины накладывали позатыльник - втрое покрывало, которое завязывалось спереди под подбородком, а концы свешивались вниз. Обе повязки составляли специфическую особенность головного убора кержачек горного Алтая (38).
В мужской одежде наиболее важным считалось наличие кафтана - подоболочки. Н. Гринкова наблюдала в 1930-е годы, что для беспоповцев "появиться в молельне не в кафтане, а в пиджаке, невозможно; никто не пропустит дальше притвора, и пройти вперед, как это обычно принято, и принять активное участие в пении и моленъи мужчине так одетому совершенно невозможно" (39).
"Носить мужчине кафтан" предписывалось старообрядческими соборами. Само название означало теплую верхнюю одежду, которая имела различные местные обозначения и отличалась по покрою. На Алтае употреблялись наименования: кафтан, подоболочка , или моленный халат . Более ранний покрой был прямым, без воротника (голошейка ) или со стоячим воротником, а также расширяющийся к низу с фалдами, вставками клиньев, а в позднейших вариантах - с подрезом по талии и со сборками. Кафтан имел широкие рукава и полы, запахивающиеся справа налево. В повседневном обиходе его подпоясывали, но в моленную ходили без опоясок. Одежда не имела пуговиц, но крепилась на крючки или схватки, на которые накидывали петли.
Таким образом, в Сибири сохранился до начала XXI в. старинный комплекс специального моленного костюма, древние обозначения составляющих его предметов и их традиционный покрой. Нововведения проникали в него крайне медленно, они стали наблюдаться лишь с конца XIX в. под влиянием привозившихся переселенцами новых фасонов, которые стремилась воспринимать молодежь, и чему сопротивлялось старшее поколение.
В Европейской части страны старообрядцев-беспоповцев в ближних к Сибири регионах - Поволжье и Приуралье, называли также "кержаками" по месту их раннего крупного объединения на р. Керженец. Исследования этнологов, проводившиеся в конце XX - начале XXI в., показали, что в локальных группах беспоповцев их одежда разделялась до настоящего времени на повседневную и моленную. Для последней характерны ткани неярких расцветок, хотя допускаются покупные, а также - несложный покрой. В Вятском крае, по наблюдениям И.Ю. Трушковой, "моленный" костюм состоит из рубахи, сарафана, платка у женщин, рубахи навыпуск, брюк, кафтана у мужчин. Фасоны - стилизованные традиционные. Обязательны пояса, лестовки, подручники, добротная обувь на невысоком каблуке. Есть различия в этой одежде старообрядцев по районам и по согласиям, они отражают не локальные варианты культуры, а степень сохранности исходного вида традиционного костюма, его стадии развития в зависимости от консервативности группы (40). В моленной одежде поморцев, например, сохраняется старинный косоклинный сарафан с широкими лямками, головной платок, завязывающийся на два соседних узла "под губу" или зашпиленный под подбородком. К сарафану полагаются белые рубахи северорусского типа с прямыми поликами (41).
В Пермской области старообрядцы-беспоповцы расселены в Верхнем Прикамье. Их моленную одежду удалось определить даже по до кументам XVIII в.: женщины носили дубасы с белыми рубашками. Дубас представлял собой косоклинный сарафан с передним швом во всю длину и с широкими проймами. В прошлом здесь был известен и более древний вариант - глухой дубас туникообразного покроя с небольшим вырезом для головы, а нужная ширина достигалась за счет боковых вставок. Глухой дубас с XVIII в. стал вытесняться косоклинным, но сохранялся до начала ХХ в. в погребальной одежде. Некоторые пожилые женщины до наших дней надевают домотканые синие дубасы для посещения молений, а приобщенные к собору-общине носят их постоянно. Вновь приобщенные шьют сарафаны уже из темного сатина такого же покроя. Вместе с сарафаном в прошлом надевали повойники и кокошники , что известно по документам с XVII в. Однако в конце XIX в. они, как и в Вятском крае, были заменены мягкими шапочками-моршнями или сборниками , поверх которых повязывали платок (42). Наряду с этими головными уборами на верхнем Прикамье были известны шамшуры, что считается влиянием коми (пермяков). Более заметно оно было в мужском костюме. Так, к пермяцким здесь относили синие холщевые запоныи понитки , которые под подпоясывали шерстяными поясами (43).
Своеобразный комплекс моленной одежды сложился у русских беспоповцев, живущих на территории Республики Коми в бассейне Нижней Печоры. Т.И. Дронова, изучавшая традиционную культуру этой группы усть-цилемских староверов отметила, что за годы советской власти молодое поколение стало весьма пассивно относиться к религии. Однако с возрастом к концу XX в. стали вновь обращаться к молениям и начали посещать моленные дома, а для этого восстанавливают специальный костюм. Традиционно его составляют: у женщин рукава - рубашка с прямыми поликами севернорусского типа, лапотина - косоклинный сарафан с центральным швом спереди и небольшим разрезом вверху, к нему - передник (нагрудник), повязанный по талии, и поверх всего опояска. Голову усть-цилемские женщины покрывают одним или двумя платками (44).
Как выяснила исследовательница, в XX в. традиционный комплекс пополнился новыми элементами - сарафанчиком и рубашкой - кабат. Оба они отражают нарушение древних традиций. Сарафанчик повторяет покрой городских сарафанов со сборками, который носили в 1940-1950-х годах. Он удобен в пользовании и вытесняет старинную лапотину. Фасон рубашки-кабат был принесен на Усть-Цильму одной из приезжих женщин. Рубашка длиной по щиколотку шьется с расширением книзу, имеет длинные рукава. Ее стали надевать для молений в доме, но, в нарушение традиции, используют и при выполнении хозяйственных работ. Таким образом, в этой местности при возрождении интереса к религиозной жизни происходят отступления от прежней строгости моленного костюма (45).
В западной части Русского Севера старообрядцы "поморского согласия" носили сарафаны темных тонов и более того они считали одежду ярких тонов не русского происхождения (46). К темному сарафану на лямках надевали белую рубаху, головной убор - старинную сороку, повязанную платочком, сложенным косяком. В этой местности с холодным климатом было много верхней одежды, в которой имелись сезонные отличия: кафтаны короткие и долгие из домашней шерсти, из сермяжного сукна или из понитка. Мужские кафтаны шили прямым покроем, а женские - отрезные по талии, со сборками, и в том числе подбитые ватой. Для зимнего времени шили меховую одежду преимущественно из овчины, но также кафтанообразного покроя (47).
Как видно из приведенных материалов, беспоповцы сохраняли больше старинных видов одежды, чем поповцы. В периферийной местности стойко удерживается по сей день разделение костюма на повседневный и моленный, и стороже выполняются правила для присутствующих на службе. Однако вопреки древним предписаниям не перениматъ новшеств, приходящих от других народов, в практику быта проникали заимствования. Не остались беспоповцы в стороне от исторического прогресса в производстве тканей, и от влияния городских форм и даже от некоторого развития традиций внутри локальных групп.
Подводя итог рассмотрению моленной одежды старообрядцев, следует выделить два основных комплекса, значительно различающихся между собой: элитной группы служителей культа и основной массы русского населения.
Священнослужители белокриницкого согласия имеют облачения, аналогичные священству патриаршей церкви. Почти весь комплекс был заимствован при принятии христианства, соответственно, большинство предметов имеет иноязычные обозначения и сохраняет весьма древний покрой.
Духовные руководители беспоповцев, не получая посвящения в церковный сан, не имели права носить церковные облачения. Тем не менее, и у них была одежда в некоторой мере сходная с ризой, но имеющая народный традиционный покрой, соответствующий верхнему платью, указанному в XVIII в. для раскольников. Верхней одеждой наставников служит кафтан, широко распространенный в прошлом по всей России. Мужской кафтан, как и женский сарафан, имел различные варианты покроя и много местных названий. В настоящее время преобладает поздняя форма с подрезной спинкой и сборками по талии, у беспоповцев ношение кафтана считалось, если не обязательным, то желательным также для всех мужчин присутствующих на молениях.
Для прихожан всех ветвей православия имелись в свою очередь некоторые установки относительно одежды и внешнего вида.
Среди народных правил, касающихся одежды для посещения храмов, есть несколько общих, исходящих из уважительного отношения к религии, церкви, священству. Первое из них, на которое обычно указывают верующие - "в церковь надо ходить чисто". Этому правилу отвечает использование старообрядцами подручников при поклонах, чтобы сохранять руки в чистоте для сотворения крестного знамени. В прямом смысле воспроизводится правило беспоповцами, омывающими руки при входе в храм.
Второе правило - не ходить в церковь в той одежде, в которой выполнялись хозяйственные работы. Из моленной одежды исключался фартук (кроме тех групп, где он вошел в состав праздничного костюма), а старообрядцы надевали специально выделенную одежду.
Старообрядцы, находившиеся в XVIII в. в оппозиции к церковным реформам и правительству, не приняли принудительно вводимого зарубежного костюма ("немецкого платья"). Поэтому есть основание считать, что специальный комплекс моленной одежды начал формироваться именно с этого времени. Общая установка на сохранение старой веры распространялась и на бытовые явления, в том числе на одежду, закрепляя традиции, которые в то время сложились в различных регионах страны.
В середине XIX в., когда проводились этнографические наблюдения в различных группах староверов, ученые наблюдали попытки молодежи к изменению комплексов, что обычно встречало сопротивление старшего поколения. В этот период старообрядчество противостояло уже не церковному и не правительственному реформированию, а активизации городского влияния на сельский быт. Однако этот процесс развивался. В начале XX в. отчеты священнослужителей пестрели сетованиями на нарушение правил благочестивого поведения (48). Конец XIX в. - начало следующего столетия были временем некоторых изменений в локальных моленных комплексах, в а течение XX в. имели место сокращения числа предметов, частичная утрата и вместе с тем некоторое обновление.
В настоящее время более древний по покрою состав одежды сохраняется в тех обществах, где были крепче устои веры и меньше связь с городскими административными центрами. Локальные группы старообрядцев, разбросанные по территории страны, имели более или менее ярко выраженные различия, но их объединяло общее - сохранение старинного традиционного покроя русской одежды. При общем обзоре выявляются характерные черты, присущие согласиям. Так, беспоповцы являются хранителями более древних образцов кроя: комплекс женской одежды с сарафаном-горбачом и в настоящее время встречается в Сибири, комплекс с косоклинным сарафаном - в Приуралье и на Севере. Для поповских согласий типичны комплексы с сарафаном прямополосным, а также парочки.
Отличается отношение к одежде в настоящее время внутри общин. "Приближенные к церкви" и поющие на клиросе прихожане строже относятся к своему костюму, следуя установкам своего течения. Большинство старообрядцев, живущих в городе, как показывает практика, не имеют отдельного костюма для посещения храма, а используют современную повседневную одежду. Стали обычным явлением стрижка волос у женщин и бритье бороды у мужчин. Молодежь считает возможным находиться на службе в спортивной одежде.
Таким образом, для XXI в. неизменными остаются общехристианские указания относительно внешнего вида молящихся. В первую очередь, наличие нательного крестика и пояса, которые присутствуют у верующих старообрядцев постоянно.
Обязательным является использование при молении лестовок и подручников. Женщины при входе в храм должны закрывать волосы, мужчины присутствуют на службе с непокрытой головой.
Моленная одежда сыграла важную роль в истории старообрядчества. Ее значение было особенно велико в периоды гонений, в какой-то мере способствуя объединению единоверцев и поддерживая их стойкость. Одежда становилась знаком локальных групп, символом приверженности к тому или иному вероисповедальному течению. Каждый комплекс костюма можно рассматривать как своего рода форму, в материальном воплощении выражающую духовные представления о крепости истинной веры. Хотя комплексы моленной одежды уходят из быта, необходимо отметить, что они со ставили яркую страницу в истории многовекового развития русской традиционной культуры.
Подводя итоги, следует отметить, что специальная одежда для молений присуща только пра вославным христианам. Она была выделена из праздничной. Как свидетельство особого почитания святости. Основанием для выделения моленного костюма являлись правила, идущие от апостолов, появившиеся на основании их слов. В народном понимании они согласовывались с древ ними нормами благочестивого и праведного проведения жизненного пути.
1 1-е послание к коринфянам св. апостола Павла // Апостол. "Христианская жизнь". - Клин, 2008. - С. 363.
2 Баня и печь в русской традиции - М.: Наука, 2004. - С.112-114.
3 Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Репринтное издание. "Церковь". - М, 1995. - С. 114; Журнал для чтения. - Т. 28. - № 109. - С. 1841.
4 Полное собрание по ведомству православного вероисповедания Российской империи 1741-1743 г. Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. СПб. (ПСПВПВРИ). - Т. II. № 844, ПСЗРИ. - Т. IV. № 2015, Т. V. №2871.
5 Полное собрание по ведомству православного вероисповедания Российской империи 1741-1743 г. (ПСПВПВРИ) Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. - СПб. - Т. 1. - 1899. - № 298. - С. 296-297.
6 Там же. - Т. IV. = № 4034.
7 Синявский А. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядчества в первые годы синодального управления при Петре I. - С. 226, 257-259; Н.В. Раскол - С. 297.
8 Цит. по кн.: "Старообрядчество, история и правительственное законодательство" / Ред. Р.В. Куркин. -Арзамас, 2000. - С. 25.
9 Миссионерское обозрение. - М., 1905. - № 7-8. - С. 1017-1070.
10 Настольная книга священнослужителя. - М., 1983. - Т. 4. - С. 116.
11 Абрамов И.С. Старообрядцы на Ветке. - СПб., 1907. - С. 9.
12 ГАТО. Ф. 2. Оп. 129. Д. 34. Л. 2. Цит. по кн.: Апана-сюк А.В. Старая вера в Центральном Черноземье в XVIII - начало XX в. - Курск, 2008. - С. 240.
13 См.: Липинская В.А. Одежда "русских румын" (липован) Астраханской области в общеславянском контексте // Липоване: История и культура русских - старообрядцев. - Вып. V. - Одесса, 2008. - С. 178-185.
14 В. Гаке. Hacu quet"s neuste physikalisch-politische Reisen in den jahren 1788 und 1789.... Nurnberg. 1790. S. 129-131. По статье: Бондарюк Б.М., Чучко М.К. Старообрядческое население Буковины в описании австралийского натуралиста конца ХУШ в. Балтазара Гаке // Липование: история и культура русских-старообрядцев. -Вып. 3. - Одесса, 2006. - С. 27-30.
15 Цитата приведена по статье: И.А. Шишкиной Старообрядцы: формирование общины в городе Тучкове. Традиционная одежда // Липоване... - Вып. V. - Одесса, 2008. -С. 188-89.
16 ПМ Л. 1993-1995, 2007-2008 гг.
17 Липинская В.А. Культурно-бытовые традиции русских-липован в Румынии // Русские в современном мире. Серия "Новые исследования по этнологии и антропологии". - М, 1998. - С. 322-324.
18 ПМ Л. Измаильский р-н Одесской области Украины. 2008.
19 ПМ Л. Там же.
20 Липинская В.А. Старожилы и переселенцы. Русские на Алтае XVIII-XX в. - М.: Наука, 1998. - С. 238-239.
21 Швецова М. "Поляки" Змеиногорского округа. ЗЗСОРГО. - Кн. 26. - Омск, 1899. - С. 29-31.
22 Гринкова Н.П. Одежда // Бухтарминские старообрядцы. Материалы комиссии экспедиционных исследований. Серия Казахстанская. - Вып. 17. - Л., 1930.
23 Зеленин Д.К. Черты быта Усть-ивановских староверов // Известия ОИАЭ, 1905. - Т. 21. - Вып. 3. - Казань, 1905. - С. 213.
24 Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского края. Диссертация на соискание учен, степ. к.и.н. - Ижевск, 1997. - С. 173-174.
25 Там же. - С. 60-61.
26 Апанасенок А.В. "Старая вера" в центральном Черноземье XVIII - начало XX века. - Курск, 2008. - С. 240.
27 Апостол...-С. 203.
28 60-летию восстановления древлеправославной архиепископии. - Новозыбков, 1923. - С. 28.
29 Правила благочестивого поведения в Доме Божи-ем. Издание Донской и Казанской епархии. - 2008. - С. 11-17.
30 Труды о съезда старообрядцев всего Северо-Запада, Привисленского и Прибалтийского краев и других городов Российской империи, состоявшемся в г. Вильне 25-27 января 1906 г. - Вильна, 1906. - С. 22, 146-147.
31 Там же. - С. 147.
33 Шутова Н.И. Некоторые аспекты духовной культуры уймонских старообрядцев // Православные традиции в народной культуре восточных славян Сибири и массовые формы религиозного сознания XIX-XX вв. -Новосибирск, 2008. - С. 78.
34 ПМ Л. 1965.1970.
35 Бойко Е.Е. Внешний облик старовера в процессе богослужения // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи. - Владивосток, 2004. - С. 31-32.
36 Фурсова Е.Ф. Женская одежда старообрядцев на юге Западной Сибири (конец XIX - начало XX в.) // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки: Сб. науч. тр. - Новосибирск, 1992. - С. 244.
37 ПМ Л. 1965 г.
38 Гринкова Н. Указ. раб. - С. 388-389.
39 Там же. - С. 387.
40 Трушкова И.Ю. Материальная и духовная культура старообрядцев Вятского региона: особенности суще ствования в XX-XXI в. // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи. - Владивосток, 2004. - С. 112.
41 Она же. Традиционные костюмные комплексы Вятского края. Диссертация на соискание степени канд. исторических наук. - Ижевск, 1997. - С. 64-89.
42 На путях из Земли Пермской в Сибирь. - М.: Наука, 2000. - С. 153-156,168.
43 Власова И.В. К изучению этнографических rpупп русских (юрлинцев) // ПИ. 1980-1981. - М., 1984. - С. 6ЛИПОВАНЕ история и культура русских-старообрядцев. - Выпуск 7. - Одесса, 2010.
44 Дронова Т.И. Русские староверы-беспоповцы УСТЬ-Цильмы. Конфессиональные традиции в обрядах жизненного цикла (конец XIX - начала XX вв.). - Сыктывкар, 2002. - С. 110-111.
45 Альбом "Староверы в Коми". Традиционный комплекс усть-цилемской женской одежды. (Одежда из коллекции П.Г. Бабиковой) /Ред. Т.Н. Дронова. - Сыктывкар, б/г.
46 Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX - начале XX в. - Л., 1983. - С. 46.
47 Там же. - С. 48-50.
48 История церкви. Документы. - Барнаул.