Ринат Валиуллин
Легкомыслие
Выход всегда есть.
Искренне ваша, Дверь
Клубок из сюжетных линий прежде чем образовать узор распадается на узелки, которые всегда последовательны. Лишь иногда они нарушают порядок, чтобы доставить суть романа в нужное время в нужное сердце.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© Валиуллин Р.Р., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Дождь капает, снег идет, время бежит. У Вселенной обычная утренняя зарядка. Мало того, что он постоянно сидел в ее голове, так иногда начинал бродить туда-сюда. Не было больше выхода, как налить ему бокал вина, чтобы он угомонился. В итоге вчера налила два. Благо, что сегодня суббота. Она встала с постели, потянулась, достала, достала всех.
* * *Я шла по улице, дома останавливались, долго смотрели, потом отворачивались от меня и в конце концов отставали. Может, походка выдавала, что я немного волновалась, ища поддержки, вглядывалась в небо. У неба были серые глаза, и это успокаивало.
– Добрый день, – сказала она в самые жабры домофона. – Мне нужен доктор Аурта.
– Добрый день. Вы по какому вопросу?
– По щепетильному.
– По щепетильному? – переспросили жабры поставленным мужским голосом.
– То есть мне нужна консультация. Я вам звонила две недели назад, может, помните?
– Хорошо, заходите, – засвистел доброжелательно вход, будто зеленый на пешеходном переходе дал добро. «Не помнит», – отметила про себя девушка. Потянула тяжелую дверь за ручку.
Я провалилась в подъезд, дверь за спиной закрылась, и оставила на пороге всякие сомнения. Внутри дома было тихо, пахло сталинизмом, за стеклом сидела бабушка в очках и что-то плела, то ли сплетни, то ли интриги. Увидев меня, она еще сильнее прижалась губами к телефону и встала, в это время сдвинулся с места лифт. Показалось даже, что между лифтом и ее посадкой есть какая-то связь. Тяжелый, древний, он надвигался на первый этаж. Бабушка поправила стеклянные глаза и, ничего не сказав, села дальше плести свои кружева. Лифт сразу же остановился. «Прямая связь». Я поднялась по каменным ступеням. Лифт открылся, навстречу вышла та же самая бабка: «Вы к кому?» – «К доктору Аурта». – «Это второй этаж. Пешком вам будет ближе», – захлопнула она по-хозяйски его дверь. «Надо же? А пока молчала, была бабушкой». Ступени подняли меня на второй. Я остановилась напротив выдающейся двери под номером двадцать два, обитой черной кожей, и решительно позвонила. Через минуту замок тяжело захрустел суставами и открыл вид на мужчину в джинсах, рубашке и тапочках. «Неужели это доктор?»
– Проходите, – успокоил он девушку одним только словом. – Администратор сегодня ушла раньше, сам в роли портье.
– Мне кажется, одну из них я встретила, когда заходила в лифт.
– Вы про этих двух милых сестричек?
– Сестрички?
– Старушки тоже бывают близнецами. Я, когда в первый раз их увидел, думал, что у меня раздвоение сознания. Потом привык. Им 180 на двоих.
– Солидно, – начала осваивать обстановку девушка. Тяжелая массивная мебель провожала ее из гардероба, где она оставила свое пальто, в кабинет, стены которого были из шкафов с книгами, последние теснились в очереди за стеклом с одним желанием: «Отдамся в добрые руки». Стены из кирпича, стены из букв, я – стена, доктор – стена, с той лишь разницей, что он уже открыл мне дверь, а мою? Я пришла за тем, чтобы он помог мне ее открыть.
– Присаживайтесь, – предложил психолог девушке место в большом кресле. Сам сел в другое, по диагонали, напротив. Хорошо, что стол остался сбоку и не мог нас разделять, иначе я непременно начала бы туда писать свои мысли. Дайте мне стол, и я найду, что туда написать.
Девушка играла в нерешительность. Было что-то нетронутое, несорванное в ее смуглом образе, будто пришла на съемки к Давиду Гамильтону, но не успела еще скинуть с себя теплое кремовое платье. Тот самый случай, когда образ еще не стал негативом.
– Садитесь, чувствуйте себя как у меня, – указал Герман на кресло, стоящее у стола.
Только теперь девушка как смогла украсила вискозным кремом кожаное кресло. Кресло показалось ей без удобств.
Ринат Рифович Валиуллин
Легкомыслие
ЛегкомыслиеРинат Рифович Валиуллин
Антология любви
Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».
Ринат Валиуллин
Легкомыслие
Выход всегда есть.
Искренне ваша, Дверь
Клубок из сюжетных линий прежде чем образовать узор распадается на узелки, которые всегда последовательны. Лишь иногда они нарушают порядок, чтобы доставить суть романа в нужное время в нужное сердце.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© Валиуллин Р.Р., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Дождь капает, снег идет, время бежит. У Вселенной обычная утренняя зарядка. Мало того, что он постоянно сидел в ее голове, так иногда начинал бродить туда-сюда. Не было больше выхода, как налить ему бокал вина, чтобы он угомонился. В итоге вчера налила два. Благо, что сегодня суббота. Она встала с постели, потянулась, достала, достала всех.
Я шла по улице, дома останавливались, долго смотрели, потом отворачивались от меня и в конце концов отставали. Может, походка выдавала, что я немного волновалась, ища поддержки, вглядывалась в небо. У неба были серые глаза, и это успокаивало.
– Добрый день, – сказала она в самые жабры домофона. – Мне нужен доктор Аурта.
– Добрый день. Вы по какому вопросу?
– По щепетильному.
– По щепетильному? – переспросили жабры поставленным мужским голосом.
– То есть мне нужна консультация. Я вам звонила две недели назад, может, помните?
– Хорошо, заходите, – засвистел доброжелательно вход, будто зеленый на пешеходном переходе дал добро. «Не помнит», – отметила про себя девушка. Потянула тяжелую дверь за ручку.
Я провалилась в подъезд, дверь за спиной закрылась, и оставила на пороге всякие сомнения. Внутри дома было тихо, пахло сталинизмом, за стеклом сидела бабушка в очках и что-то плела, то ли сплетни, то ли интриги. Увидев меня, она еще сильнее прижалась губами к телефону и встала, в это время сдвинулся с места лифт. Показалось даже, что между лифтом и ее посадкой есть какая-то связь. Тяжелый, древний, он надвигался на первый этаж. Бабушка поправила стеклянные глаза и, ничего не сказав, села дальше плести свои кружева. Лифт сразу же остановился. «Прямая связь». Я поднялась по каменным ступеням. Лифт открылся, навстречу вышла та же самая бабка: «Вы к кому?» – «К доктору Аурта». – «Это второй этаж. Пешком вам будет ближе», – захлопнула она по-хозяйски его дверь. «Надо же? А пока молчала, была бабушкой». Ступени подняли меня на второй. Я остановилась напротив выдающейся двери под номером двадцать два, обитой черной кожей, и решительно позвонила. Через минуту замок тяжело захрустел суставами и открыл вид на мужчину в джинсах, рубашке и тапочках. «Неужели это доктор?»
– Проходите, – успокоил он девушку одним только словом. – Администратор сегодня ушла раньше, сам в роли портье.
– Мне кажется, одну из них я встретила, когда заходила в лифт.
– Вы про этих двух милых сестричек?
– Сестрички?
– Старушки тоже бывают близнецами. Я, когда в первый раз их увидел, думал, что у меня раздвоение сознания. Потом привык. Им 180 на двоих.
– Солидно, – начала осваивать обстановку девушка. Тяжелая массивная мебель провожала ее из гардероба, где она оставила свое пальто, в кабинет, стены которого были из шкафов с книгами, последние теснились в очереди за стеклом с одним желанием: «Отдамся в добрые руки». Стены из кирпича, стены из букв, я – стена, доктор – стена, с той лишь разницей, что он уже открыл мне дверь, а мою? Я пришла за тем, чтобы он помог мне ее открыть.
– Присаживайтесь, – предложил психолог девушке место в большом кресле. Сам сел в другое, по диагонали, напротив. Хорошо, что стол остался сбоку и не мог нас разделять, иначе я непременно начала бы туда писать свои мысли. Дайте мне стол, и я найду, что туда написать.
Девушка играла в нерешительность. Было что-то нетронутое, несорванное в ее смуглом образе, будто пришла на съемки к Давиду Гамильтону, но не успела еще скинуть с себя теплое кремовое платье. Тот самый случай, когда образ еще не стал негативом.
– Садитесь, чувствуйте себя как у меня, – указал Герман на кресло, стоящее у стола.
Только теперь девушка как смогла украсила вискозным кремом кожаное кресло. Кресло показалось ей без удобств.
– Как вас зовут?
– Кто? – ляпнула внезапно девушка, исследуя кресло пятой точкой. В кресле было неудобно, не кресло, а чужая тарелка, из которой ее скоро психолог должен был съесть. Даже ее 42-й размер никак не мог найти себе места. Наконец, она закинула одну ногу на другую, колени встали одно на другое, как звенья в одной цепи. Теперь руки, не найдя им место, положила сверху на колени. Закрылась.
– Друзья.
– Друзья – Саня, Саша, родители – Шура.
– Очень приятно, Александра. Я – Герман Николаевич, для друзей – немец, для родителей – Гера.
– А почему немец? – стала она усиленно искать его во мне, будто хотела увидеть срочно подтверждения в виде каски, свастики, Rammstein, на худой конец элегантного акцента.
– Герман – Германия – немец.
– Логично.
– Вам что больше нравится?
– Герман… Николаевич, – добавила она после паузы, рассматривая доктора. «Странный какой-то». У Саши не было большого опыта общения с психологами. Но доктора Аурта она представляла другим. Взрослого, в теле, в очках, с бородкой. В этом не было ничего похожего. «По крайней мере спокойный, но добрый», – заключила она про себя.
– Можно просто Герман, для экономии слов.
– Хорошо, Герман. Шла к вам долгих две недели, – в собрании сочинений заинтересовали Шуру часы на стене.
– Разве это долго? Две недели – это всего две субботы.
– Вы все субботами меряете?
Рецензия на роман Легкомыслие в Литературной газете:
В наши дни, когда большинство востребованных литераторов как по команде пришло к стилю casual – стали писать в унифицированно-незамысловатом духе, разговоры о манере как-то незаметно сошли на нет. В самом деле, у кого из современных прозаиков мы найдём стремление выработать индивидуальный стиль, отличиться оригинальным языком, быть узнанным буквально по нескольким фразам?..
В 20–30-е годы ХХ века ярких стилистов у нас были многие десятки: в одном кружке «Серапионовы братья» было целое созвездие неповторимых литературных манер. Увы, нынче всё это прошло. Наши сочинители работают второпях, стараясь побыстрее пересказать придуманный сюжет, а какие образные средства будут задействованы – дело десятое.
Проза Рината Валиуллина являет пример иного рода. В отличие от писателей русских по крови, уставших от безграничных возможностей языка, он, отпрыск татарско-башкирских корней, смакует многозначность слова, заново открывает полисемию лексики, фраз и выражений, играет метафорическими смыслами.
Не буду пересказывать бесконечную словесную эквилибристику, которая, к слову, ничуть не раздражает: вероятно, от избыточности и навязчивости каламбуров автора спасает принадлежность к питерской культуре и профессия (Валиуллин по профессии – филолог-испанист). Подобное попадалось мне в прозе его коллеги по универу Андрея Аствацатурова – глядишь, в скором времени в Северной столице составятся какие-нибудь новые «серапионы».
С годами найдётся дотошная филологиня, которая проведёт подробную инвентаризацию валиуллинских словесных игр, когда, скажем, дверь уверяет визитёра, что выход всегда есть; слово «Да», произносимое в загсе, обращается в «Ад», а кабинет в Белом доме краснеет и вытягивается в овал при виде шалостей весельчака Билла. Герои Валиуллина безудержно играют словами, что, каким громким ни показалось бы это заявление, роднит их с персонажами другого Билла – Шекспира, за что того недолюбливал строгий Лев Николаевич. Соотношения муж – любовница, жена – любовник проигрываются в «Легкомыслии» в трёх регистрах (терциях).
1. Актриса, перед которой стоит дилемма: переспать с режиссёром или лишиться роли, идёт на консультацию к психоаналитику, который оказывается то ли писателем, то ли потенциальным любовником. Их задушевные беседы (автор крепко держит доктора Фрейда на поводке) составляют текстовый слой «Психо».
2. Участники сетевого чата ведут непрерывный полилог о бытии любовников и любовниц, иногда обезличенно, иногда под инициалами, а в конце открывая часть своих имён. Эта часть дискурса определена как «Любо».
3. Испанский хлопец Тино (отсылка к Тинто Брассу) в первый раз идёт на корриду, где влюбляется в дочь герцогини Викторию и решает сменить гитару (он учится музыке) на мулету, а затем становится прославленным матадором. Этот уровень книги не имеет единого обозначения – каждая главка снабжена названием из терминологии боя быков.
Линии переплетаются в затейливых комбинациях (неспроста герой Валиуллина вспоминает о топологии), но однажды возникает вопрос: чего-то в супе не хватает. Словно спохватившись, в концовке героиня Саша вспоминает о сакральном смысле любовных отношений – рождении новой жизни. В её теле поселяется ребёночек. Этот узелок завязан....
Новая книга Рината Валиуллина «Легкомыслие» расскажет о лихорадке, которая порой толкает на страшные ошибки. Что значит быть другой женщиной, той самой, к которой так спешат чужие мужья? Как вжиться в роль для театральной постановки, но при этом не потерять голову в реальной жизни? Пронизанный корридой чувств роман раскрывает множество любовных тем, по одной - словно матрешка раскрывает свою суть. И самое интересное, конечно, в конце. Как зависимость, неважно, любовного или медицинского характера, пожирает душу и тело человека, так роман стремится поглотить читателей, задев за живое тех, кому близка тема любовных взаимоотношений.
Понять и прочувствовать роман будет совсем несложно - «Легкомыслие» подаётся легко и непринужденно, хоть и затрагивает довольно важные темы. Порой, можно уже подумать - ну не осталось тем о человеческих взаимоотношениях, которые не затронул какой-нибудь писатель. Но стоит лишь заглянуть в такие шедевры, как «Где валяются поцелуи», «В каждом молчании своя истерика» и т. д., и сразу становится ясно - в природе людских отношений ещё куча тайн и загадок, которые только предстоит раскрыть.
Основатель «сенсорной поэзии»
Ринат Валиуллин является не только известным писателем, но также филологом и поэтом. Десятки его книг признаны бестселлерами и продаются огромными тиражами. Но, чтобы проследить становление его особого стиля, нужно начать с первого сборника стихов автора - «Варварство». Именно в нём определены опорные точки уникальности. Расширение границ Слова и Языка, эмоциональная атмосфера для создания объёмных и сенсорных образов по традиции русских футуристов - всё это составляет термин «сенсорная поэзия», который ввёл Ринат Валиуллин. Благодаря такому уникальному стилю написания Валиуллин прославился короткими, но жизненными цитатами своих героев.
Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».
Произведение было опубликовано в 2017 году издательством АСТ. Книга входит в серию "Антология любви". На нашем сайте можно скачать книгу "Легкомыслие" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 1.75 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.